Техника - молодёжи 1946-07, страница 28

вые длинные тени от стоящих на столе в беспорядке приборов.

Девушка прислушивалась к малейшему шороху. На дворе опять поднялся сильный ветер. Изредка было слышно, как ворочается и тихонько откашливается дежуривший у дверей) часовой.

Зоя сидела у включенного осциллографа и следила за флуоресцирующим экраном.

Уже зарегистрировано было восемь пролетевших снарядов. Они выли иногда где-то вдали, а иногда проносились со страшным шумом и ревом, после чего следовал приглушенный взрыв, заставлявший дребезжать оконные стекла. С возможной точностью девушка вела свои наблюдения, записывая время и показания своего прибора.

Громко застучали по стеклам крупные капли дождя, и их отрывистая барабанная дробь порою заглушала шум ветра.

— Товарищ Леонтьева! — послышался голос часового, после того как раздался совсем близкий разрыв. — Может быть, вам лучше уйти в бомбоубежище? Что-то уж он взялся за наш район.

Зоя поблагодарила часового и ответила, что уйти ей сейчас никак нельзя.

Девушка заметила намек на какую-то закономерность в cboiixi наблюдениях. С интересом смотрела Зоя на только что выписанную таблицу. «Нет, уходить сейчас нельзя», подумала она.

В дверях, весь мокрый от дождя, появился лейтенант Ковалев.

— Зоя Петровна! Что же вы тут сидите? Это же просто безобразие! Идемте в убежище!

Вдали зазвенели посыпавшиеся оконные стекла.

— Я не могу сейчас прекратить наблюдения... Очень интересные результаты... — проговорила девушка, быстро записывая на бумаге очередное показание прибора.

Послышались приближающиеся голоса и топот ног, Лейтенант направился быстро к дверям и вышел в тускло освещенный коридор. Он увидел группу военных.

Это были люди, прибывшие из звукометрического пункта.

— Куда вам нужно, товарищи? — громко закричал лейтенант.

Но ответа уже не последовало. Именно в этот момент раздался страшный грохот, потрясший все здание...

Лейтенант стремительно бросился в лабораторию.

Освещая комнату электрическим фонариком, свет которого с трудом пробивался сквозь густую завесу пыли, он увидел страшную картину разрушения. Всюду валялись исковерканные физические приборы. Сквозь черные отверстия окон врывалась буря. Ветер носился по комнате, разгоняя едкий и удушливый? дым.

У опрокинутого стола, уткнувшись лицом в белые груды обвалившейся штукатурки, неподвижно лежала Зоя.

Она продолжала судорожно сжимать карандаш.-

— Да... В свое время эта история причинила нам много беспокойства,— продолжал генерал, нахмурившись.— Вы совсем ничего о ней не знаете?

Сидевший перед ним полковник от-тельно покачал головой.

— Кое-какие слухи у нас в Москве были, но уж очень противоречивые, проговорил он задумчиво.

Седой генерал-артиллерист чиркнул спичкой и, зажилая¹ папиросу, поднялся со своего места. Лучи яркого зимнего солнца, косо тянувшиеся от окна через кабинет, пронизали подымающиеся ' кверху клубы; сизого табачного дыма

Подошли санитары.

Тревожно смотрела Зоя вдоль кори-дор*а, провожая взглядом удаляющиеся носилки, Странные слова умирающего четко звучали у нее в ушах.

«Что все это значит?» думала Зоя.

Она вспомнила о свете карманного фонарика в окнах лаборатории и об исчезновении тетради.

Девушкой овладело смутное чувство нависшей опасности...

Перед начальником звукометрического пункта стоял капитан Крихалев,

— Сейчас пятнадцать часов восемнадцать минут, — говорил он, глядя на ручные часы. — Если мы выедем через четверть часа...

— А где этот Политехнический институт? —- перебил полковник, подходя к плану Ленинграда, висевшему на стене.

Он стал водить пальцем по карте.

— Двадцать три километра... потом еще восемь... Пожалуй, успеете.

Послышались тяжелые, быстро чередующиеся один за другим, далекие залпы орудий». ⁰

~~ Надо бы с собой взять еще трех человек, — проговорил капитан Криха-лев, приближаясь к карте.

— Конечно, возьмите! — согласился полковник. — Вы наметили, кого?

— Ну и дела! Надо же, чтобы так... — продолжал он, глядя на капитана.— Ну, действуйте! Давайте быстрее... Чего же вы стоите?

Через несколько минут легковая машина, переваливающаяся на ухабах, плохо освещаемых узкими полосками синего света, выехала из-за колючей изгороди и направилась в сторону шоссейной дороги.

Вскоре она уже неслась по шоссе полным ходом.

Тревожной казалась теперь для. Зои обстановка лаборатории. Тускло горела настольная электрическая лампочка. Она порождала на стенах причудли

девушка удивленно остановилась. У входа стоял часовой, глядевший на ее испачканное кровью пальто немного подозрительно.

— Вам куда, гражданочка?

— Мне сюда. Это моя лаборатория. Я здесь работаю,—ответила Зоя.

— Предъявите документы]

Зоя протянула ему свое старое институтское удостоверение.

— Леонтьева... Все в порядке. Можете открывать двери, — проговорил часовой. — А кроме вас, никого не приказано сюда пускать.

В это время красноармейцы поднесли к дверям раненого ефрейтора.

— Тут вот только что ранило снарядом товарища,—обратилась к часовому Зоя. — Нужно сделать перевязку У меня там есть санитарная сумка.

— Вот уж не знаю. Приказано только вас... конечно, человек раненый... это видно.

— Да кто вам приказал? Кто вас сюда поставил? — заволновалась Зоя.

— Поставил меня сюда лейтенант Ковалев, — ответил боец.-—Он же дал мне соответствующую инструкцию.

Зоя поняла, что спорить бесполезно. В углу коридора $ окна q помощью красноармейцев, притащивших снизу матрац, было устроено ложе для раненого. Преодолевая усталость, девушка принялась за перевязку.

Раненый немного успокоился. Он долго смотрел на Зою тусклым и печальным- взглядом, тяжело дыша и облизывая языком засохшие губы*

Начинало темнеть.

Далеко в конце коридора показались два санитара с носилками. Они шли, громко стуча сапога ми и разговаривая,

Зоя заметила, что их появление вызвало у лежащего на полу ефрейтора какое-то беспокойство. Он делал видимые усилия, чтобы подозвать ее к себе. Девушка поднялась со стула и наклонилась над раненым. Она внимательно стала прислушиваться к его слабому шопоту. Ей* удалось услышать лишь v невнятные обрывки фраз:

— За вами... следили ... Вы хороший человек... Сгвасибо... Будьте.,, осторожны... Я» Наверно, умру... О-о-ой...

Раздался глубокий стон, раненый закрыл глаза, и его лицо исказилось от боли.

У опрокинутого стола,, уткнувшись лицом в белые груды обвалившейся штукатурки, непо~ движна лежала Зоя.

26