Техника - молодёжи 1947-03, страница 32

По температуре воды судят о том, где могут двигаться косяки рыбы. Ведь рыбе для ее «переходов годится не .всякая подводная погода.

Если капитан видит, что вода становится все холоднее, он знает, что ему предстоит встретиться со льдами.

Мне показывали в Центральном конструкторском бюро гидрометеослужбы судовой термограф. Он записывает температуру «воды у поверхности моря. Следя за его записью, офицер, стоящий на «вахте, может даже ночью или в тумане заметить ледяное поле или {ледяную гору.

Современному кораблю не грозит участь «Титаника»: корабль задолго до встречи со льдами чувствует их приближение.

За морскими льдами следят теперь и самолеты, которых посылают на разведку. Самолеты сообщают по радио, где лед появился, где сгустился, где стал реже.

Люди следят за морем, за строптивой стихией к с самолету, и с корабля, и с берега*

Чтобы узнать скорость и направление течений, опускают в море вертушку: течение вращает лопасти пропеллера, а счетчик считает обороты. В море на буйке устанавливают «самописец» течений, и он оам производит измерение и ведет запись.

Четыре раза в сутки, а то и раз в десять минут, у берегов измеряют уровни.

Каждому понятно, для чего следят за уровнем воды в реке. Там высокий паводок может затопить город, разрушить мосты и пристани.

А зачем следить за уровнем моря? Разве он не остается всегда на одной высоте —на том самом уровне моря, с которого мы ведем отсчет?

Тот, кто так рассуждает, делает ошибку: он забывает о приливах и отливах, о ветрах, нагоняющих воду к берегу и сгоняющих ее обратно в море.

Море колеблется, как чашки весов, и эти качания нетрудно заметить, потому» что они происходят у всех на глазах.

Но бывают и медленные, вековые колебания уровня. Море наступает на сушу 'или отступает от нее в течение веков. Недаром моряки видят иногда на дне сквозь прозрачную воду развалины древних стен или упавшие колонны.

Чтобы и наши города не постигла такая же участь, надо т года в год следить за уровнем моря.

Есть моря-озера, оторванные от океана. Им приходится самим сводить концы с концами, не рассчитывая на огромные запасы, собранные в океанском водохранилище.

За такими морями-озерами надо следить особенно зорко. За последнее время уровень воды в Каспийском море значительно снизится. Всех волнует вопрос: что же это значит? Мелеет ли море раз навсегда, или- оно потом опять начнет подниматься. Ведь, если) оно мелеет, •придется перестраивать прибрежные города и портовые сооружения или даже переносить их на другое место. А это обойдется в миллиарды рублей.

Чтобы решить этот вопрос, гидролог просматривает старые наблюдения, перелистывает таблицы, в которых записаны уровни; роется в пыльных книгах, <в летописях. Когда шдо, гидрологу приходится становиться историком.

И чем точнее был» сделаны в прошлом году измерения уровня, чем больше их, тем легче гидрологу сказать, мелеет Каспийское море или не мелеет и какой будет его уровень через год или через пять лет.

Тут, как и на реке, гидрологу верно служит водомерная рейка — футшток.

Уровень отсчитывают по рейке четыре

раза в сутки, а (во время прилива и отлива даже каждые десять минут: ведь тогда уровень меняется особенно быстро.

Еще лучше, если море само ©едет дневник, — записывает свои колебания. Море .поднимает или опускает поплавок мореографа, а поплавок приводит в ход перо.

Так люди следят за морем, за каждым его буйным прыжком и за его медленным, «вековым движением.

И мне опять, как припев, приходится повторять слова: «Чтобы жить в ладу со стихией, надо ее знать».

Есть люди, которые всю жизнь живут у моря и все-таки его не знают.

Спросите обитателя Сочи или Анапы, почему Черное море назвали Черным? Вряд ли они смогут это объяснить.

А человек, изучающий море, скажет вам, что Черное море кажется темнее других, потому что у него круче волны.

Когда на море нет воли, оно, как зеркало, отражает небо. У моря и неба тогда один цвет.

Но стоит появиться волнам, и мы уже начинаем видеть не только цвет неба, но и цвет самого моря. Мы словно смотрим сквозь волны. Чем круче волны, тем синее море, тем виднее нам его цвет.

Так и со стеклом. Чтобы увидеть цвет стекла, надо посмотреть на него с ребра.

Сколько раз художники изображали светлую дорогу, которая в солнечный день или в лунную ночь идет через море до самого горизонта. Поэты писали о «лунной стезе», о солнечной «дороге к счастью».

И вот приходит ученый и говорит: «Это солнце или это луна отражается в тысячах наклонных, качающихся зеркал, в тысячах крошечных волн».

Если бы море было спокойно, оно все было бы, как одно огромное зеркало. Солнце и луна отразились бы в нем только один раз. А рябь разбила морское зеркало на тысячи осколков.

Но откуда берутся в тихую погоду крошечные волны ряби?

Ученый и на это даст ответ. Он скажет, что большую волну поднимает на море могучий воздушный поток—ветер, а рябь разводят еле заметные воздушные струйки, бегущие над водой.

Так преображается пейзаж, когда на него смотрит понимающий глаз.

Описывая Крымское побережье, поэт нарисует голубое зеркало моря у берегов, а вдали, на горизонте, —- темную синюю полосу.

Но только ученый не просто увидит, а сможет объяснить этот пейзаж. Ученый скажет, что у берега море гладкое, потому что горы заслонили от ветра прибрежную полосу. Перевалив через горы, ветер падает на море не у самого берега, а вдали, у горизонта. Упав на море, ветер разводит там волну. Оттого-то море и кажется вдали синим.

О снежных вершинах

Тысячами глаз следят люди за водой на всех ее путях: они изучают ее путь по речному руслу; они проникают вслед за ней в темные глубины земли; они измеряют скорость течений в море; они добираются до потоков рек, до ледников и снежных вершин.

Для нас с вами река — это вода, которая течет по речному руслу.

Но гидролог знает, что река — это большой и сложный механизм, собирающий воду с огромной площади.

Вот где-то в лесу лежит на земле снег. Он спит, словно медведь в берлоге. Ему нет дела до реки, которая прячется где-то внизу, укрывшись ледяным одеялом. Сверху не поймешь, жива она или нет.

Но придет весна, и снег проснется, станет талой водой, побежит вниз к реке по склонам, поползет к ней долгим путем под землей.

Чем больше снега в лесах и в полях над рекой, тем больше воды пройдет весной по речному руслу.

И тут много значит, какова почва. Если почва не сразу оттаяла, а покрыта мерзлой корочкой, она не пустит талую воду в свое подземное царство. Вся вода пойдет поверху. Весеннее половодье будет высоким. А летом воды в реке будет не-х.в&тать. Ведь в летнюю пору, особенно когда нет дождей, к реке приходит на выручку та вода, которая пробирается к ней подземным путем. И если воды под землей будет мало, река обмелеет.

Но у нас в стране работа идет по плану. Нам надо заранее предвидеть, сколько воды пройдет по рекам.

Значит, нам надо мерить не только воду в реках, но и снег на равнинах и в юрах.

Измерить, сколько снега лежит в полях -и лесах, — это не такое легкое дело. Ведь снег тут лежит не в банке, а на земле, на площади в сотни и в тысячи квадратных километров. В одних местах он выше, в других — ниже. Все это надо принять в расчет тому, кто меряет снег.

Окончание статьи «В герметической кабине» (см. стр. 25—26).

Для чего же необходима такая регулировка и почему в кабине не поддерживается нормальное, земное давление воздуха?

Чтобы выдержать большое давление, кабина должна быть более прочной, а следовательно, и более тяжелой. Из соображений прочности в кабине желательно поддерживать минимальное давление, соответствующее наибольшей высоте.

Иные требования к величине давления предъявляет авиационная медицина.

Выше 4 км может подниматься только тренированный человек.

В нашей кабине до 9 км поддерживалось вполне допустимое давление, соответствующее высоте 2 км.

Некоторое понижение давления в кабине при дальнейшем подъеме самолета необходимо не только с точки зрения прочности кабины. Опытами в барокамерах установлено, что для человека не особенно опасно внезапное понижение давления в 2,5—3 раза по отношению к начальной величине. Более резкий переход вызовет обморочное состояние.

Если почему-либо кабина потеряет герметичность, автоматически включаемая сирена предупредит нас о необходимости надеть кислородные маски, пока летчик не снизится.

Один из пассажиров прерывает нашу беседу и приглашает нас поглядеть вниз. Из окна кабины мы видим вершины гор и сверкающее водное пространство.

Под нами берег Черного моря, а всего лишь 3 часа назад мы поднимались над Москвой!

На высоте 2—3 километров наш полет ■продолжался бы значительно дольше. Не правда ли, заметная разница даже для короткого путешествия?

Специальное высотное оборудование герметических кабин самолетов давно уже вышло из стадии лабораторных исследований и опытов. Выдающиеся советские конструкторы успешно создают мощные высотные самолеты, оснащенные современной отечественной аппаратурой и автоматикой, обеспечивающей безопасность и комфортабельность полетов.

30