Техника - молодёжи 1948-05, страница 31

— Скорее скафандрь»! — крикнула Сайда.

Лодку подкинуло еще ©ыше. На какое-то мгновение винт повис над водой. 'Мотор угрожающе зарычал...

Скала движется

Медленно опускался Синицкий на дно. "Наконец его ноги мягко коснулись каменистого грунта.

«Как будто бы сквозь крышу из зеленоватого стекла просвечивали солнечные лучи. Синицкий взглянул вверх и увидел над собой длинную тонкую змею. Она медленно спускалась вниз, свертываясь «в кольца. Это падала веревка.

Только сейчас почувствовал Синицкий настоящий страх, от которого холодеет кожа и останавливается дыхание. Он может заблудиться, до берега не очень-то близко. Куда итги?.. Вспомнилось, что у (Нури был компас, — он даже рассматривал его: герметический, большой... Но у Синицкого нет компаса. Что делать?

Синицкий стоял в нерешительности, «Прямо над головой он увидел какое-то пляшущее темное пятно. «Наверное, лодка», подумал он и сразу успокоился. Чорт побери эту «блуждающую мину»! 'Надо о ней кому-то сказать!.. Но ничего. Сейчас за ним спустится Нури или Сайда-. Пожалуй, даже обидно, что так скоро кончится его пребывание под водой. Конечно, после такой неосторожности с его стороны вряд ли Сайда разрешит ему опуститься снова. Проклятая мина! Он еще ничего не -видел на дне. (А вон там- впереди юакие-то таинственные скалы. Страшно... Но все-таки, может быть, пройти немного дальше? Только пять метров, а затем снова возвратиться сюда. Лодка, конечно, останется пока на месте, — это один ориентир, а кроме того, можно еще что-ни-будь запомнить. Ну, скажем, вот эту группу камней...

И вот студент геологоразведочного техникума Николай Синицкий совершает свое первое путешествие по морскому дну.

Надо торопиться. А то сейчас его отсюда вытащат за веревку. Он посмотрел по сторонам и почувствовал какое-то странное недовольство. Собственно говоря, здесь нет ничего интересного. Зеленый туман и камни, которые казались ему таинственными скалами. На картинках, в книгах, подводное царство выглядит куда более романтично.

Там всегда герой идет по песчаному золотому дну. Солнечные блики играют у него под попами. Как густой зеленый кустарник, колышутся морские водоросли. Стаи испуганных разноцветных рыб, словно птицы, взлетают вверх. Синицкий со злостью огляделся по сторонам. Откуда, к чорту, рыбы, тут даже нет ни одной малявки... Ничего нет.

Ои был обескуражен. Вот если бы ему удалось найти выходы нефтеносного песчаника и пузырьки пазов, которые часто выдают месторождения нефти, — это было бы замечательно! Все, конечно, стали бы узнавать, кто ее нашел. «Удивительно, без всяких аппаратов! Наверное, опытный геолог?» — «Да нет, — скажут им, — практикант Синицкий, талантливый такой парень».

Впрочем, оглянулся назад «опытный геолог», надо пройти еще немного, может быть, он и найдет следы нефтеносных песков.

Дно постепенно опускалось вниз, там впереди было еще темнее. Стали попадаться водоросли. Правда, они казались черными и совсем не такими веселыми, как хотел бы их видеть Синицкий, но эти чахлые растения все-таки радовали глаз после голого каменистого дна.

Студент споткнулся о какой-то торчащий из песка ствол. Он был гладким, с вывороченными корнями замысловатой формы. Синицкий обошел его кругом и только тогда убедился, что это было не дерево, а старый железный якорь. «Сколько времени он здесь лежит? — подумал он. — Может быть, десятки^ а может быть, и сотни "лет, Наверное, капризы морского течения подняли его из песка».

Синицкий посмотрел вверх. Лет, это невероятно! Он снова увидел необыкновенный шар, медленно плывущий у него над головой.

Снизу шар казался темным.

Он медленно проплыл, подгоняемый морским течением, и скрылся вдали.

^Как «Летучий голландец», — невольно подумал Синицкий, провожая взглядом уплывающий шар. — Неужели это опять тот же? Почему же все время с ним встречаюсь? "А может быть, их много? Целое минное лоле?..»

Синицкий остановился, переводя дыхание. Он заметил, как блестящие пузырьки выдыхаемого им воздуха взвиваются вверх. Они были похожи на маленькие стеклянные ампулы... (Надо возвращаться обратно. 'Итак, здесь должен быть якорь, а от него надо итти прямо, никуда не сворачивая. Он возвратился, юак ему казалось, на старое место, к якорю... Якоря на месте не было. Позабыв об осторожности, Синицкий рванулся в сторону, потом в другую. Нет, не может быть, якорь должен находиться здесь. Как он мог его потерять? Может быть, пройти к берегу...

«■Но где он, берег? Где берег? Где Нури? Почему он не спускается? Почему никто не ищет меня? Что делать?»

Синицкий надел резиновый костюм. пудовые баишаки и водолазный скафандр, похожий на большой чугун.

Он невольно закричал, но сам испугался нечеловеческого крика, глухо прозвучавшего в медном скафандре. Кто его здесь услышит?

Кажется, что уже наступает ночь. Ои идет, нет, не идет, — бежит, словно под гору. Он спотыкается, падает.

Наверное, уже нехватает шслорода. Тяжело дышать. Он задыхается.

Он бежит, бежит куда-то вниз... Не все ли равно? Он устал. Свинцовые по-дошвы словно тянут его назад, не дают оторваться от земли. Как будто бы он вязнет в трясине и не может итти...

Но что это? Впереди темнеет скала. Может быть, это берег? Может быть, ему удастся взобраться на нее? Огромная скала выступает в зеленом полумраке. Собрав последние силы, Синицкий бежит к ней и видит, что скала не выходит из воды. Нет больше спасения. Он уже не может дышать. Потемнело в глазах... Подкосились ноги.

Вдруг скала сдвинулась и пошла прямо на него. Нет, это галлюцинация. Не может быть! Но скала приближается, наступает, давит его...

Все заволокло туманом... «Неужели так приходит смерть?» мгновенно мелькнуло в сознании.

Тишина...

Будет шторм

Последние два дня Гасанов не был на берегу. Он не хотел отойти от вышки, неподалеку от которой слегка покачивался искусственный островок с кранами, предназначенный для установки его нового стометрового основания. Там временно прекращены монтажные работы. Почти нее мастера заняты на подготовке к испытаниям установки Васильева. Никого нет.

Настал вечер. На вышке зажгли- фонари. Они осветили голый деревянный настил. Одиноко. Пусто.

Гасанов с тоской взглянул на видневшуюся вдали освещенную полоску берега. Завтра надо приниматься за новую работу. Снова за чертежи... Но эта мысль не радовала его. Гасанов вспомнил свои первые проектные работы, когда он (вычерчивал на плотном ватмане общий вид подводной башни. Он видел тогда не белое поле бумаги, а синее море, солнечный день и глубоко. уходящую в полупрозрачную воду решетчатую башню. И солнечный день никогда не сходил с его чертежа. А теперь снежным полем- казался ему чертежный лист. Но почему? Как он не может преодолеть этого равнодушия?