Техника - молодёжи 1948-05, страница 32

Вспоминая слой последний разговор с парторгом, Гасанов чувствовал, что 'Али нрав.

Первый этап его работы закончен. Нефть идет. Институт должен испытывать новые пути, искать новые решения. Не все ли равно, с принципиальной точки зрения, какое будет дальше строиться подводное основание — в пятьдесят метров или сто? Нужно смелее итти вперед. Пусть даже этот шаг будет фантастичным, дерзким, как у Васильева... 'Али прав, надо искать новые пути. «Но... почему правильный путь может найти только Васильев?» спросил сам. себя Ибрагим-, и в нем шевельнулось невольное чувство обиды. Сайда ему вчера рассказывала о васильевских опытах, но это было как-то на ходу. Он пока еще никак не может понять: неужели ради установки Васильева стоит откладывать в сторону все остальное?

Если бы Сайда была с ним сейчас рядом, а не в васильевской лаборатории, может быть, она смогла бы как-то убедить его. Бросить все и итти туда, к ней... На помощь Васильеву...

Инженер быстро перешел на другую сторону мостика и взглянул на горизонт. Поднимался ветер. Это он принес откуда-то издалека мохнатый серый туман. Казалось, что туман зацепился за верхушки морских буровых вышек и не может сдвинуться с места.

На вышке, кроме Гасаиова, сейчас остался мастер Григорян. Остальные все ушли к Васильеву. Мастер стоял в тени и с тревогой наблюдал за инженером.

«Что сегодня с ним? — думал Григорян, не отрывая глаз от напряженного лица инженера. Почему он остался здесь, на вышке? (Неужели он беспокоится за прочность своего подводного основания?..»

Ветер становился все сильнее к сильнее. Волны поднимались высоко, стараясь перепрыгнуть через мостик.

Гасанов, крепко держась за поручни, пробирался по скользким и мокрым доскам мостика, вздрагивающего от ударов волн. Он шел в комнату отдыха, где лежали чертежи пловучего острова. Сегодня последний день его работы над проектом. 'А завтра...

Крупные и тяжелые брызги хлестали его по лицу, вегер прижимал к перилам. Иногда клокочущая и шипящая волна перекатывалась через мостик, и Гасанов чувствовал, что в эту минуту

он идет по колено в воде среди бушующего моря.

Он вошел в комнатку и развернул чертеж. Волны стучали в тонкие дощатые стены, бросались на дверь. Казалось, они хотели вломиться в этот маленький домик, дрожавший на тонких трубчатых ногах посреди обезумевшего моря.

От ударов волн вздрагивала электрическая лампочка. Она слегка раскачивалась, и беспокойные тени бегали по лицу инженера.

Синицкий просыпается

В голове отчаянно гудело, тошнота подступала к горлу. В глазах расплывались какие-то смутные тени. Но Синицкий чувствовал, что снова- возвращается к жизни. Что же это было: путешествие .под водой, движущаяся скала?.. Может быть, все это сон?.. Синицкий с трудом раскрыл глаза. Где он сейчас?

Незнакомая комната со сводчатым ребристым потолком. Спокойный зеленоватый свет настольной лампы отражается в блестящем полу. Сколько времени прошло? Неужели сейчас уже вечер?

Юноша привстал с дивана и осмотрелся. Он увидел большие настенные часы со светящимся циферблатом. Цифры ярко горели в полутьме зеленого света от абажура. Сейчас шесть часов. Но чего—утра или вечера?.. Нет, не может быть. Почему же так темно? Почему горит свет? Синицкий оглядел сте-■ ны и заметил, что окна плотно завешаны тяжелыми портьерами...

Но где же он? Почему никто не идет? Ему уже надоело лежать. Надо одеться, но, к сожалению, его костюма в комнате не было. Синицкий прислушался. Где-то далеко работал мотор. Юноша- привстал и взглянул на кресло, стоящее около дивана. Там были аккуратно разложены вещи из его карманов: бумажник, ключи и диктофон. Студент обрадовался, что аппарат не пропал. Неужели он и сейчас работает? Синицкий приподнял руку и нажал кнопку. Зашипела пленка. И вдруг из коробочки послышались звуки, похожие на отдаленный лай.

«Странно, — улыбнулся юноша, —это не мой голос». Лай стал слышен громче. И вот на этом звуковом фоне Синицкий услышал непонятную английскую речь.

Юноша даже привстал от удивления. Так, значит, это вчерашняя запись. Тогда, на берегу, ои позабыл выключить аппарат.

Голоса зазвучали неожиданно громко. Синицкнй с тревогой оглянулся- по сторонам, быстро выключил диктофон и невольно спрятал его под одеяло. «А вдруг в этой коробочке храниггся тайна «блуждающей мины»?

Синицкий задумался, глядя на странный сводчатый потолок.

— Сколько же времени можно лежать? — решительно сказал ои сам себе, вскочил с дивана и, завернувшись в одеяло, подошел к зеркалу. — Д-да» — промычал ои.

«В зеркале отразилась закутанная в белое покрывало фигура. Сквозь плотную ткань выпирали острые локти и прямоугольные плечи. Всегда аккуратно расчесанные гладкие волосы сейчас были взъерошены и торчали рыжеватыми клоками над облупленным загоревшим лбом. «Вот бы сейчас на меня посмотрела Сайда». Синицкий поежился и стыдливо накрыл голову одеялом, словно закутавшись в шаль.

Он посмотрел вниз и на гладком паркете увидел свои босые ноги. Они торчали из-под одеяла, которое едва прикрывало колени.

Синицкий зашагал по комнате. Скоро ли за ним придут?

Он подошел к шкафу и взял первую попавшуюся книжечку ib полупрозрачном переплете. Ему показалось, что и бумага в ней сделана из целлулоида. Может быть, где-нибудь здесь есть англо-русский словарь? Нет, все равно он ничего не сможет перевести из того, что записано на диктофоне. Он же не знает, юак пишутся эти слова.

Но сейчас Синицкого не это интересует. Где он? Что с ним случилось? Не найдя ответа, он снова бесцельно зашагал по комнате, потом вспомнил о белых шарах, о человеке в квадратных очках. А вдруг?.. Он даже задрожал от волнения: где-нибудь здесь, в этом странном доме, он встретится с ним. Нет пустяки, откуда такие мысли?

Синицкому стало холодно: верно, пол под линолеумом из железа. Юноша забрался с ногами в кресло, подвинул к себе лампу со светящейся спиралью газосветной трубки и начал перелистывать блестящие листки книжечки¹.

На последней странице он заметил какие-то записи карандашом:

«1917 год — первая мировая война. У союзников иссякли запасы нефти,— прочел Синицкий. — В письме главы французского правительства к президенту Соединенных Штатов Вильсону указано: «Дайте нефти, или мы погиб-немч Бензин —это кровь войны, капля бензина стоит капли крови».

Синицкий с удивлением прочел другую цитату:

«1919 год (из письма французского деятеля 'Анри Беранже к президенту Клемансо): «Захватить нефть —значит захватить власть. Государству, захватившему власть над нефтью, будет обеспечена власть над морями с помощью тяжелых масел, власть над небом с помощью бензина и газолина и, наконец, власть над миром, благодаря финансовому могуществу, которое дает обладание этим продуктом, более могущественным, нежели само золото...»

«Так... — подумал Синицкий.---Почему-то здесь все написано про французов. Хотя нет, дальше идет про англичан». Он стал разбирать следующую цитату: «'Английский адмирал Фишер (1902 год): «Если мы обеспечим за собой мировые источники нефти, мы сможем сделать все, что захотим...»

Синицкий с досадой отбросил книжку.

Куда-то вниз уходили ступеньки. На них лежали белые шары.

30