у .. '• • ^чг, .V

*■ • <ШЪ fa" t

г • ^L ■ .

• с r^Vv' - ^ V

УШ

АРХИТЕКТУР

1 ^J ': ^ ^J'

Л ч . ' ^

да

Шщ

Ml

-nmj..jJ {Я

■ г*

•AdpP

Вч ВОЛХОВ И ТИПОВ и К. АВДЕЕВА

В старинном соборе св, Павла есть достопримечательность, обязанная своей известностью любопытному звуковому курьезу. Это «галлерея шопота» — так называют путеводители круглую галлерею собора.

Шопот, как мы знаем, — тихая речь. В галлерее же этого собора, стоя у стены, можно перешептываться со своим собеседником/ находясь от него на расстоянии в десятки метров. Шопот как бы стелется вдоль изогнутой стены и, пройдя длинный путь, в 60 метров, все еще не теряет явственности.

Все звуки высокого тона, а таков и шопот, хотя это и не так уже очевидно, в галлерее, опоясывающей круглое основание купола собора, п риобретают неожиданную способность пробегать большие расстояния. Если в галлерее хлопнуть один раз в ладоши, ее наполняют шумные аплодисменты. Их порождает звук хлопка, несколько раз обегающий галлерею.

ПРИЧУДЫ ЗВУКОВ

Мы произнесли слово, пропели коту—и они уже не принадлежат нам. Звуки отправились в путь, зажили своей самостоятельной жизнью. Жизнь их может быть полна самых замысловатых причуд. Иной раз На эти причуды можно не обращать внимания. В той же самой галлерее собора прихотливое поведение шопо-та, бегущего вследствие многократного отражения вдоль круглой стены, — курьез, любопытное явление, приумножающее даже известность собора.

Другое дело капризы звука в концертных залах, театрах, радиостудиях и т. п. В таких помещениях они могут причинить большие ке-пркйтности.

Выступает певец. Это человек, положивший массу труда на воспитание и совершенствование своего голоса. Артист прекрасно исполняет арию, но звуки, вырвавшись на свободу, начинают жить по-своему* И может случиться, что первые десять рядов хорошо слышат певца, а уже в 15-м ряду слушатели вытягивают шеи, тщетно пытаясь расслышать пение. Дикция певца предельно

Звуки, попадая в дверь, расходятся по всей комнате. Вследствие того, что длины волн звуков велики, звуки

не дают «тени» (рис. сверху)' Многократно отражаясь от стен„ звуки продолжают блуждать в помещении и после того, как источник замолк. Продление звучания называется реверберацией. Реверберацию можно уменьшить, обив стены и потолки звукопоглощаемыми материалами, уменьшив тем самым число звуковых отражений (2 нижних рисунка).

Ч*

Li "f

Ш

41

Рас. В. ФИЛАТОВА

ясна, но вместо отчетливого пения к слушателям несется гул.

Или, скажем, певец берет высокую ноту... А впрочем, зачем строить гипотезы! Мало ли на свете зданий, где звуки вытворяют беззакония! В Лос-Анжелосе на выставочном стадионе» если на трибунах мало зрителей, теноровая нота превращается в баритональный гул.

В Милане есть собор, славящийся своей архитектурой. Спору нет — здание красивое. Но органисту собора приходится нелегко. Звуки в соборе, возникнув, никак не хотят умирать. Взятый аккорд в секунд блуждает по собору после того, как отзвучат трубы органа.

Еще дольше — целых 12 секунд! — длится пропетая нота в Пизанской Баптистерии.

Рекордное время звуки живут в Лос«Анжелосской читальне. Громкий возглас слышен тут 25 секунд. Ни о каком проведении лекций или разговоре в этом зале и речи быть не может. Звуки сливаются, накладываются друг на друга, — речь превращается в дикую какофонию. Читатели ведут себя в зале необычайно осторожно: скрипнешь дверью, скрипнешь стулом—-и изволь полминуты ждать, пока все затихнет.

Похожа на эту читальню еще одна, сравнительно недавно построенная в Америке аудитория. Сами строители прозвали ее Вавилонской башней, потому что люди, находившиеся в ней, переставали понимать друг друга. Звуки искажались так сильно, что помощник штукатура совершенно не мог понять, что ему го-ворит сидящий на лесах мастер.

А вот еще один пример причуды звуков. В одной радиостудии все шло нормально, если в пении или разговоре не встречалась пота «до». Но как только она попадалась, слышался точно вскрик. «До* звучало громче своих соседей, назойливо заявляя о своем присутствии.

СВЕТ И ЗВУК

Беспокойно начинают жить звуки в помещении, если за ними нет присмотра.

По сравнению с ними как смирно ведет себя дальний родственник звука— свет, представляющий собой тоже один из видов колебаний.

Как просто устроить, чтобы сцена была хорошо видна. Надо только* чтобы она была достаточно близка, не заслонена и хорошо освещена. Осветить ярко сцену нетрудно. Всегда можно увеличить количество лампочек.

А со звуком ие так—и сцену ничто не заслоняет, и место близкое» а слышно слабо или неразборчиво.

Все это оттого, что в одном и том же зале совсем в разных условиях находятся свет и звук: родство родством, но уж очень это родство дальнее. Не говоря уже о том, что