Техника - молодёжи 1952-06, страница 35
В. СЫТИН НЕИЗВЕСТНОЕ НАУКЕ После старта Александров сел в кресло и закрыл глаза. Ему захотелось полнее иасладиться столь любимым каждым воздухоплавателем ощущением подъема на аэростате. Такой подъем действительно необычайно приятен, особенно в тихую погоду. Плавно и бесшумно уносит могучая сила гондолу ввысь. Лишь слабый ток воздуха сверху да небольшое покачивание говорят о движении. «Порядок, - думал Александров, - полный порядок! Отстарто-вали нормально. Молодец дед Дуб-ников! Хорошо обучил свою команду. Панюшкин тоже показал себя опытным пилотом. Главное, не суетился. Вот только суховат он ко мне как будто. Или недоволен, что я лечу? Но если так, то это просто ребячество. Ведь нам придется провести в воздухе не менее суток. Одному это было бы тяжело... Неужели он злится потому, что тщеславен? Не хочет, чтобы кто-нибудь разделил с ним лавры успеха первого испытания СЭС? Her, этого ке должно быть...» Александров почувствовал себя виноватым, • подумав плохо о товарище. Ему захотелось поговорить с Панюшкиным откровенно, постараться, как говорится, «выяснить отношения». Он открыл глаза и посмотрел на первого пилота. Панюшкин сидел в передней части гондолы, перед щитом с прибо-. рами, в таком же кресле, как и Александров, наклонившись к открытому окну. В свете разгоревшейся зари его молодое, без единой морщинк" лицо казалось еще более юным. Однако в чертах этого лица было много твердости, воли и, пожалуй, упрямства. Серые глаза Панюшкина, устремленные вниз, не выражали волнения. Лишь плотно сжатые губы говорили о том, что он внутренне напряжен... Почувствовав взгляд Александрова, Панюшкин резко повернулся к нему и вдруг улыбнулся немного смущенно: 1 Начало см. в № 1 и S, (Продолжение V — Заслушался. Девчата пошли со старта прямо в поле и поют... Действительно, откуда-то снизу доносилась песня... — В такую погоду мы и с пяти тысяч, пожалуй, будем слышать, что делается на- земле! — сказал Александров и, желая завязать разговор, добавил: — Знаете, однажды в ночном полете мы ориентировались по петухам. Небо было в облаках, тьма стояла осенняя. Под нами — степь, ни одной речонки, ни одного светлого ориентира. Вот петухи и помогали определяться: услышим их - стало быть, внизу деревня... — В моей практике тоже были подобные случаи, — сдержанно ответил Панюшкин.-Давайте завтракать. А затем проверим приборы... Александров не возражал. Во время завтрака, - горячее кофе из термоса, бутерброды, свежиеJ парниковые огурцы и клубника, -Панюшкин молчвл, а когда с завтраком было покончено, сказал тоном приказа: — Товарищ Александров! Займитесь теперь проверкой состояния гондолы и такелажа, а затем приборов, — Есть проверить материальную часть, — ответил Александров, согласившись, что данное ему поручение . вполне своевременно. Он и сам, как только рассвело, решил, что необходимо хорошенько осмотреть всю систему в действии, в полете. Осмотр СЭС он начал, по традиции воздухоплавателей, с баллона аэростата. Система поднималась очень медленно—медленнее обычного лифта — на метр в секунду. По совету Александрова взяли очень много балласта. Если бы этого не было сделано, то в момент отрыва от вемли баллон СЭС имел бы излишек подъемной силы, равный весу троса. Аэростат рванулся бы вверх с большой скоростью. Лишь на большой высоте тяжесть поднятого троса постепенно погасила бы скорость подъема и уравновесила систему. Пилотам пришлось бы не только испытать (неприятные ощущения. Стремительно расширяющийся газ мог вызвать зажимание складок и Рис. К. АРЦЕУЛОВА разрыв оболочки в нижней ее части. Взглянув на высотомер, Александров увидел, что стрелка прибора подходит к трем тысячам метров. Рядом с высотомером, показывающим абсолютную высоту над поверхностью земли, был укреплен другой прибор, стрелка которого отмечала скорость подъема в метрах в секунду. Эта стрелка, почти не колеблясь, стояла около цифры один. «Пока все в порядке; приспособление для высыпания балласта работает хорошо - оно выбрасывает как раз столько песка, сколько весит поднимаемый трос», — отметил про себя летчик и высунулся в окно. Хотя в кабине было очень светло, Александров невольно зажмурился, когда в глаза ему ударили солнечные лучй, не ослабленные пылью и водяными парами, обычно насыщающими воздух приземных слоев. Прикрывшись от солнца ладонью, летчик закинул голову и оглядел баллон. Теперь аэростат имел уже иной вид, чем на старте: он начинал принимать форму гигантской, утолщенной к одному концу сигары. На высоте трех тысяч метров атмосферное давление примерно на одну треть меньше, чем у поверхности земли. На одну треть примерно расширился и несущий газ в оболочке. Баллон СЭС заметно «потолстел». Солнечные лучи .пронизывали тонкую ткань оболочки сбоку и отражались на белой внутренней ео поверхности — «подкладке». Весь баллон как бы -светился желтовато-голубым сиянием. На фоне этого сияния четкими темными полосами, перехватывающими баллон пб-перек, вырисовывались усиливающий пояса. Так же четко были видны «гусиные лапы» креплений строп и три клина клапанов в, каждом из трех внутренних отсеков баллона. От клапанов тянулись к гондоле «разрывные вожжи». Помимо них и строп, к гондоле тянулось еще несколько тонких ниточек — проводов. Они соединяли специальные термометры для определения температуры несуще 33 |
