Техника - молодёжи 1952-06, страница 37

Высота достигала уже шести тысяч метров. Огромный баллон СЭС наполнился больше чем наполовину.

Чтобы отвлечься от смешной стычки с Панюшкиным, летчик снова стал осматривать состояние системы, а затем уселся в кресло поудобнее и, полузакрыв глаза, задумался.

Вдыхание кислорода бодрило. Скоро Александров снова пришел в хорошее настроение. Мысли его унеслись в Москву.

Всего сутки назад он сдавал дежурство Карцеву. А сейчас сдает Карцев. Кому? Наверное, «старому ворчуну» Ивлеву... А жена еще, конечно, спит. Хотя нет, дочурка готовится к экзаменам и встает теперь в восемь. Как бежит время! Давно ли она читала по складам? А теперь? Рассуждает о литературе, на все имеет свое собственное мнение. Девятиклассница!.. Еще год, и пойдет в высшую школу. В какую?

Гондолу вдруг резко качнуло. Александров взглянул на приборы. Высотомер показывал семь с половиной тысяч метров. Скорость подъема была примерно такая же, как раньше. Но стрелка анемометра показывала, что ветер значительно усилился. Стрелка вела себя очень «нервно»: то держалась на пятом-шестом делении, то быстро передвигалась к десятому, отмечая увеличение скорости воздушного потока до десяти метров в секунду. Под порывами ветра гондола раскачивалась, как лодка, подхваченная волной.

- Как вы думаете, товарищ Александров, — послышался в шлемофоне голос Панюшкина: — может быть, нам следует ускорить подъем? Что, если преодолеть этот слой рывком? Зачем зря качаться?

- Согласен, - ответил Александров и, наклонившись, передвинул рукоятку балластосбрасы-вателя. — Держитесь!

Гондола резко рванулась вверх. Указатель скорости подъема говорил, что каждую секунду она преодолевает пять метров.

Вскоре качка прекратилась, СЭС вырвалась из переходной зоны между двумя движущимися с разными скоростями воздушными массами. Панюшкин приказал снизить расход балласта.

- Здесь мы проведем испытания ветродвигателя, — сказал он. — Скорость ветра вполне достаточна - около двадцати метров в секунду. Вы согласны?

- Согласен.

- Тогда прошу? облачиться в скафандр...

Это было необходимо. СЭС находилась на уровне высочайших горных вершин. Плотность воздуха была здесь почти втрое меньше, чем у поверхности земли.

Несмотря на свою тренированность и вдыхание кислорода, Александров ощущал нарастающую слабость и ноющую боль во всех суставах. Сделав несколько глубоких вдохов, он быстро снял кислородную маску и влез в скафандр. Панюшкин помог ему застегнуть замок «молнию». То же сделал и он сам, когда первый пилот надел свой скафандр.

Скафандры были изготовлены из такой же прорезиненной капроновой ткани, что и оболочка, но несколько более тонкой. На груди и у талии они имели усиливающие

пояса из прочных, «ерастягиваю-щихся лент, а в локтевых и голен» ных частях, в дополнение к усиливающим поясам, еще и складки. Благодаря этому человек, заключенный в скафандр, получает возможность на высоте сгибать руки и ноги и наклоняться

Скафандры, которые надели Александров и Панюшкин, имели круглые стальные шлемы с широкими овальными окнами, застекленными сталинитом. К шлему был подведен шланг от кислородного баллона, помещенного в ранце, наглухо прикрепленном к спинной части костюма, шланг вентиляционного устройства и провод телефона.

Сделав несколько глубоких вдохов, он быстро снял кислородную маску и еле« в скафандр.

Облачившись . в скафандр, Александров прежде всего «проветрил» его, пустив -сильную струю кислорода и одновременно включив на полную мощность вентиляционное устройство. Затем он несколько уменьшил отсос воздуха из костюма и, таким образом, поднял давление внутри до 500 миллиметров, то-есть до высоты примерно в пять километров.

Костюм вздулся, стал выпуклым и жестким. Тем не менее воздухоплаватель мог передвигаться без особых усилий и действовать руками.

— Как вы себя чувствуете, товарищ Александров? — спросил Панюшкин, когда оба они «отрегулировались». - Скафандры, конечно, мало удобны. Но конструкторы СЭС не могли пойти на то, чтобы сделать гондолу герметической. Она весила бы тогда в три раза больше.

> При подъеме на большую высоту возникает разница в давлении внутри скафандра и во внешней среде. Скафандр распирает, как футбольный^ мяч. И если не сделать усиливающих поясов и складок, человек, надевший его, оказался бы в совершенно беспомощном положении.

— Понимаю, — ответил Александров. — Ну, да для высоты, на которой нам придется работать, можно примириться и с такими.

— Правильно! А теперь я уравновешу систему, а вас попрошу включить ветрогенератор. Сейчас полдень. Испытаем ветряк на этой высоте. Дадим ему поработать часа четыре-пять. Когда же . завечереет, поднимемся в «тропопаузу»

в логово вечных бурь. Солнце не будет тогда путать нам карты, как сейчас, — подъемная сила баллона станет неизменной, и мы начнем, так сказать, генеральную проверку СЭС. .

— Согласен! Но я думаю, уравновешивать систему до момента пуска ветрогенератора не стоит...

— Почему? - удивился Панюшкин.

— Произойдет торможение гондолы по отношению к ветровому потоку. Ее может занести вверх, и тогда винт ударит по стропам. Понимаете?

— Да-а-а, — протянул первый пилот. — Пожалуй, это верно. Включите-ка сперва винт и генератор.

— Есть включить винт и генератор, — с полной серьезностью повторил приказание Александров и, повернувшись к щиту управления, добавил: — Вот обидно только то, что в задней части гондолы не сделали оконца.

— Это действительно ошибка конструкторов. — согласился Панюшкин, — и... наша с полковником Кругловским...

«Ну, вот, теперь все в порядке. Парень образумился», — улыбнулся Александров, нажимая на кнопку пускового устройства ветроколеса.

И сейчас же, как только на щите зажглась красная лампочка — сигнал о том, что винт начал вращаться, гондола рванулась вперед и вверх, и Александров, наклонившись к окну, увидел, как гигантский баллон СЭС словно присел на хвостовую часть.

«Реактивный эффект», - подумал майор и, взглянув на счетчик оборотов винта, доложил:

— Включаю генератор!

— Сообщаю на землю. Даем ток! — торжественно сказал Панюшкин, и Александров услышал в телефоне щелчок, означающий, что связь переключается.

Сила ветра была довольно значительна. Воздушные струи неслись со скоростью около двадцати метров в секунду. На море такой ветер назвали бы штормовым. Здесь же, почти у верхней границы тропосферы, благодаря малой плотности воздуха ветер не обладал той же энергией, что у поверхности земли. И все же, * когда к свисту ветра в такелаже добавилось звонкое жужжание заработавшего генератора, индикаторы на щите управления показали, что ветродвигатель развил мощность почти в 80 киловатт.

«Вполне хорошо, — сказал сам себе Александров. — Хотя я и не электрик, но возьму на себя смелость предположить, что когда мы заберемся повыше, он даст больше ста. Для опытной системы лучшего и желать нечего...»

1 Тропопауза — переходная зона от тропосферы к стратосфере, толщиной 1-2 километра.

за