Техника - молодёжи 1952-07, страница 33

Терехов не мог отвести глаз от хкуратных строчек, вписанных дежурным радистом в журнал.

- Что же с ними случилось? Что?.. Отцепились они или оторвались?

- Пойдемте ко мне в кабинет, — прервал его начальник станции. — Там обдумаем... '

На фоне потемневшего неба ярко вырисовывались парашюты, поддерживающие падающий трос.

намечено провести испытания. Разрешение дано.

19 час. 20 мин. Панюшкин докладывает: подъем проходит нормально, со скоростью ста метров в минуту.

19 час. 30 мин. Панюшкин сообщает: высота десять тысяч метров. Ветер резко усилился. СЭС начинает бросать в стороны и по вертикали. Академик Никольский предлагает соблюдать осторожность, уменьшить скорость подъема.

19 час. 33 мин. Панюшкин сообщает: оболочка, деформируясь, рывками колеблется вверх и вниз. Гондолу сильно бросает. Он предполагает вихревое движение воздушного потока. Связь внезапно обрывается после слов Панюшки-на: «Разрешите...» Академик Никольский приказывает немедленно прекратить опыт, выпустить газ из первой секции и снижаться. Подтверждения о принятии приказа не получено.

19 час. 34 мин. Панюшкин на вызовы не отвечает. Приказ академика Никольского повторен.

19 час. 35 мин. То же.

19 час. 36 мин. То же.

19 час. 37 мин. То же».

В кабинете начальника собрались академик Никольский, профессор Трубокуров, инженеры и сотрудники станции, председатель правления колхоза «Красная заря» Сельчуков, старик Дубников.

— Открываю совещание, — сказал начальник станции, усаживаясь за свой стол. — Слово имеет академик Никольский.

Академик тяжело поднялся с кресла, в которое только что опустился. И все присутствующие впервые увидели, что он очен^ стар. Хотя многие не раз слышали, как Никольский говорил, что ему «через два-три годика восемьдесят годков стукнет», редко кто не сомневался в этом. Очень уж бодро выглядел старик. Но сейчас он как-то сразу осунулся.

— Итак... нас постигла... неудача... — начал Никольский. — На нижней границе стратосферы СЭС попала в вихревой поток... О том, что такого типа потоки существуют на высоте порядка девяти-десяти и более километров, науке известно не было. А точнее, мы, ученые, просто недооценили некоторых данных практики... Стратостат «Осо-авиахим-1» 30 января 1934 года погиб, как известно, потому, что гондола его оторвалась от оболочки. Выяснилось, что его нес очень сильный и быстрый воздушный поток. Но каков был. характер этого потока? Мы не стали решать этого вопроса. Мы не задумались также, когда летчики, совершившие высотные подъемы, отмечали, что в зоне тропопаузы и нижних слоях стратосферы ик машины нередко сильно бросало...

Мы не создали по сие время методов изучения характера, я подчеркиваю, характера воздушных потоков на больших высотах. Ведь наблюдения с помощью угломерных инструментов над подъемами шаров-пилотов и шаров-зондов давали данные о ветре только для тропосферы. Лишь изредка аэрологам удавалось наблюдать их полет в стратосфере. Метод же пеленгации радиозондов для изучения характера воздушных потоков недостаточно точен. С помощью пеленгации мы получаем лишь ограниченные сведения о направлении и скорости ветра. А облаков, которые помогли бы увидеть самый характер ветра — порывистый он или нет, налетает ли вихрями — на больших высотах, как вы знаете, не бывает.

И вот... печальный результат нашего легкомыслия. Мне тяжело произнести это слово в мои годы. Но правда превыше всего. Да, мы, и я в частности, легкомысленно допустили, что на высотах якобы не происходит таких столкновений теплых и холодных воздушных масс, которые «делают погоду» в тропосфере и рождают воздушные потоки разных типов и разного характера, вплоть до смерчей. Мы представляли себе, что ветры в стратосфере дуют сильные, но воздушные струи там, грубо говоря, параллельны. Это наше незнание и привело к тому, что СЭС отделилась от троса.

Академик Никольский замолчал, низко склонив свою седую голову. Наконец он заговорил снова:

— Я представляю себе, что произошло это так. В вихревом потоке, благодаря огромной разности их

31