Техника - молодёжи 1954-11, страница 35

Внимание! К полету! — раздался по всему маленькому ракетодрому энергичный голос нишей ера Станчу.

Остальные два <члона экипажа — физик Штефан Григореску и радист Ханибал Калотэ — кинулись к ракете.

Все трое по' внешности резко отличались друг от друга. Инженер Стан чу, пилот «Бури», был высок ростом, темноволос; голубые, как весеннее небо, глаза освещали его широкое открытое лицо. Физину было лет сорок; черты его были словно высечены из камня, волосы серебрились на висках, сам он был худой и костистый. Полной противоположностью ему был Ханибал Калотэ — маленького роста, с яйцевидной лысой головой; широкий костюм на нем вздувался от ветра, тан что он был похож на воздушный шар.

Они стояли перед поднимающейся кверху взлетной дорожкой. Ракета «Буря», со стройным, веретенообразным корпусом и отклоненным назад оперением, целилась носом в облака. Инженер Оганчу любовно взглянул на блестевшую иод солнечными «лучами серебряную стрелу, потом решительным движением открыл дверь и вошел внутрь ракеты. Остальные последовали за ним.

Персонал ракетодрома покинул металлическую эстакаду, закончив последние приготовления. Начальник ракетодрома взмахнул флажком.

В то же мгновение раздался шипящий свист. В «какую-то долю секунды «Буря» рванулась вверх, скользя по трем намасленным рельсам. Она почти мгновенно превратилась в точку и исчезла в облаках.

ДВА КИЛОМЕТРА В СЕКУНДУ

Путешественникам сказалось, что огромная сила вдавила их в пружинные кресла и мешала дышать.

Ханибал Калотэ побледнел, и на лбу у него проступили капли пота.

— С какой скоростью идем? — спросил Григореску.

— 7 200 километров в час, то-есть 2 километра в секунду, — ответил инженер Станчу, взглянув на счетчик. — Нужно проверить и остальные данные.

Он нажал кнопку, и вдруг в каюте раздался голос, не принадлежавший никому из них:

— Высота 18 500 метров, температура минус 56, ветер северо-западный, 6 баллов, относительная влажность 2 десятые процента, состав воздуха...

Это были автоматические индикаторы, работавшие -по принципу говорящих часов.

— Значит, (мы уже в стратосфере; — заметил физик.

В нижний иллюминатор виднелись густые облака, плавающие в тропосфере — зоне, простирающейся на высоту до 12 километров, где рождаются дожди и .прозы, снег н град, где дует ветер и разыгрываются все мегеоро л о гич е окне явления.

В .прорывах между облаками виднелись контуры суши и моря, реки, казавшиеся синими нитями, и островерхие массивы гор.

Зрелище в верхнем иллюминаторе было необычным. Небо было улсе не голубым, а темнофиолетовым, почти черным, и на нем вместе с солнцем все ярче и ярче сияли звезды и серебристый серп луны

— Это доказывает, — объяснил физик, — что три четверти всей массы атмосферы находится уже под нами.

Внешняя температура начала подниматься. На высоте €0 километров самопишущие приборы отметили максимальный ее уровень в 70 градусов, потом она стала быстро, но плавно падать.

У верхних пределов стратосферы сиял последний слой серебристых облаков, открытых русским исследователем Черкасским. Здесь были взяты пробы воздуха для анализа.

На высоте 80 километров температура упала до минус 62. Стройный корпус «Бури» ©отупил в ионосферу.

Небо было черным, как уголь.

— Высота 120 километров, — заговорил автоматический прибор, как только физик шлючил его. — Температура плюс 108...

— Мы -вступили в область излучений, — заметил пилот. — Здесь со всех сторон несутся потоки лучей: инфракрасных, ультрафиолетовых и космических.

$Т1ШТА TEHNlCA

U . I

Журнал «Науна и техника» (Румыния)

п_г

ТАИНСТВЕННЫЕ СИГНАЛЫ

— Нужно изменить длину волны сообщения с Землей, — обратился инженер Станчу к радисту. — Мы прошли отражающие слои Е и F, и 28-метровые волны не годятся больше.

— Я знаю, — ответил Калотэ. — Я <и сам хоггел перейти на более короткие волны, могущие проушинуть сквозь эти слои, но...

— Но что? — вмешался физин, только что 'вошедший в «каюту.

— Но мне показалось, что я слышу какие-то сигналы на 25 метрах. Не знаю, может быть, я ошибаюсь...

Физик иронически взглянул на него.

— Ты знаешь, что на этой длине волны к нам не может попасть mi один земной сигнал.

— Я очень доверяю тонкости слуха Калотэ, — заметал инженер.

Некоторое время в аппарате не слышалось ничего, кроме паразитических шумов. Радист только что приготовился изменить длину волны, когда среди смутного шороха и писка послышались какие-то сигналы. Он стал напряженно вслушиваться.

Физик слушал некоторое время, потом оказал:

— Возможно, «что мы встретились с любопытным явлением отражения или с электромагнитным излучением Солнца.

— А может быть, это сигналы из другого мира, — прошептал Ханибал. — Кажется, они на неизвестном языке...

Р. НОР и И. ШТЕФАН

33