Техника - молодёжи 1956-06, страница 42

му — термическим способом, путем прокаливания.

Эта идея открывала возможности самые заманчивые. Это подтверждали опыты. Когда глыбу лёсса прокаливали в печи, она переставала бояться воды, становилась прочной, как камень.

Но зачем тащить лёсс в лабораторию, к лечке? Не лучше ли поставить печь на место будущего фундамента и прямо прокаливать грунт. Это выгоднее!

— Решено: ставим печь на стройке, — Николай Андреевич, предвкушая скорый успех, делился планами с друзьями. Он увлек своей мечтой и молодого Литвинова, взял его в помощники.

Скоро печь была готова. Внутри по стенкам толки вился змеевик — трубка

из нержавеющей стали. Воздух, проходя через змеевик, накалялся градусов до шестисот и шел по трубам к скважинам, пробуренным отвесно на несколько метров вглубь. Воздух нагнетали в скважины, и стенки скважин постепенно твердели, переставали бояться воды.

Это был первый успех. Его омрачало только одно: прокаливание обходилось дорого, экономически оно было невыгодно. Да и затвердевал при этом сравнительно небольшой слой вокруг скважины.

Но ведь это почти всегда так: первое время, пока идут опыты, пока дело как следует не изучено, не налажено, расходы будут большие. Потом все усовершенствуется и окупится.

Николай Андреевич был убежден в этом. Много уходит топлива? Надо переделать топку, улучшить конструкцию змеевика. Остывает воздух? Укутать в асбест трубы, чтобы не пропадало ни крошки тепла.

Однако все это были устранимые недостатки. Самый главный недостаток, который делал способ Осташева бесперспективным, заранее обрекал на неудачу все дальнейшие усовершенствования, заключался в другом.

Воздух плохо проводит тепло. Слишком много надо энергии, чтобы ого нагреть, а теплоемкость, способность принимать тепло, у него не так уж велика. Значит, он не годится для передачи тепла в грунт. От него надо отказаться. Но чем его заменить?

36

Нечем. Значит, надо отказаться не только от воздуха, но и отбросить все устройство. Литвинов поделился своими мыслями с Николаем Андреевичем. Тот внимательно выслушал его, не сказал ни слова. Может быть, он промолчал потому, что Литвинов не предложил ничего взамен... А на следующий день с удвоенной энергией принялся за прежнюю работу.

МОЛНИИ РОДЯТСЯ ИЗ ТУЧ

Отгремев, закончились бои. Залечивала раны истерзанная гитлеровцами ненько Украина.

Приходилось браться за первоочередные дела, а они оказывались самыми трудными. У Литвинова сложилась

привычка — не обходить трудности, а итти им навстречу. И тогда трудности отступали. Так было у него всегда, за исключением, пожалуй, одного только случая: тех самых опытов с печкой. Прошло уже восемь лет, а горечь неудачи не забывалась. Тем более, что победа казалась такой близкой.

И Литвинов стал пробовать.

Все приходилось начинать сызнова. Прежде всего — проанализировать все «за» и «против» в способе Осташева. Литвинов прикидывал не торопясь, прощупывая процесс по звенышкам.

Кирпич на заводе обжигают пламенем, а не горячим воздухом. Это гораздо производительнее. Если бы удалось пустить под землю пламя, лёсс наверняка бы прокаливался быстрей, да и слой обжига был бы потолще. Пламя под землей... Но ведь жаровню туда не загонишь...

Он отлично понимал, что это невозможно. Но все говорило за то, что сделать надо именно так. Взять хотя бы экономичность — самое уязвимое место печи Осташева.

Почему у нее низкий коэффициент полезного действия? Потому, что в грунт попадают сотые доли тепла, заключавшегося в сгоревшем топливе. Остальное идет на ветер. Такого низкого коэффициента полезного действия не бывает даже у паровозов.

Жаровню нужно отбросить. Пусть печью станет сама скважина. А топливо? Оно должно давать много тепла и сгорать без золы, иначе скважина

быстро засорится. Лучше всего подходит жидкое горючее — бензин, керосин. Но оно дороговато.

Нефть, солярка, дизельное топливо — вот что надо.

Так, шаг за шагом Литвинов подходил к правильному решению.

Иному кажется: изобретатель — это талантливый, но беззаботный человек. Идет он на прогулку или спит — вдруг его осеняет. Ни с того ни с сего, как гром с ясного неба, сверкнет а мозгу мысль, гениальная догадка, большое открытие.

Скажем сразу: так не бывает. И гром ударит, и молния может сверкнуть, но только когда на небе много туч. Мысли у изобретателя бродят неторопко, собираются, как тучи на небе, и долго он ждет ослепительной вспышки. А может, и не дождется: ведь не каждый дождик с молнией.

Литвинов четко представлял себе схему нового аппарата — нечто вроде огнемета. Через маленькие жиклеры — отверстия в горелке, по 0,2—0,3 миллиметра, насос будет впрыскивать в скважину струю горючего. Сильный поток воздуха от компрессора подхватит солярку, понесет ее по скважине, и она полностью сгорит под землей.

При горении образуется много газов. Им нужен выход. Они помешают горению новых порций солярки. Поэтому консультанты советовали бурить две скважины — вход и выход. Они соединялись под землей. Скважины теперь имели форму латинской буквы V.

При первом же опыте эти предположения рассыпались вдребезги. Солярка сгорала, едва вылетев из горелки. На глубину она не шла, сколько ни гоняй компрессор. Это было самым неожиданным.

Зажечь пламя в герметически закрытой скважине тоже не удавалось. Опыты пришлось бросить. В работе наступил глубокий, затяжной кризис.

Однажды в гости к Литвинову приехал Осташев. Он деловито осмотрел нехитрое литвиновское приспособление, а потом без долгих разговоров усадил захандрившего ученика в машину и повез на опытный участок. Там, раскинув во все стороны трубы, похожие на щупальца гигантского спрута, стояла диковинная огнедышащая машина на колесах. Она чем-то напомнила Литвинову первый паровоз Стефенсона. Эта была усовершенствованная передвижная печь, построенная целым коллективом помощников и друзей Осташева. При своей семиметровой высоте она весила около шести тонн. Осташев «выжал» из нее все, что мог. Чувствовалось, что каждый узел продуман до мелочей, доведен до совершенства. Все было «на пределе», но душа Николая Андреевича к своему детищу больше не лежала. Так показалось Литвинову.

Устройство стало работать лучше, экономнее, чем старая печь, но качественных изменений не произошло. Метод попрежнему оставался дорогим.

В город возвращались вечером, пешком. Над черной степью сияли звезды, яркие и недосягаемые...

ИЗОБРЕТЕНИЕ НАЧИНАЕТ ЖИТЬ

Успех пришел не сразу. Многому научился Литвинов. Чем труднее задача, тем важнее решать ее не одному, а вместе с товарищами, коллективом. Он обратился к своим коллегам, к друзьям — профессору Ф. А. Белякову и инженеру П. К. Черкасову. Работать стало легче, интересней. Вместе обдумывали нерешенные вопросы, по

— Термическое укрепление грунта — быстро, дешево, надежно! Я за этот способ! — сказал Любознайкин,

\