Техника - молодёжи 1962-11, страница 27
Рис. А. ЛОБЕДИНСКОГО НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ Bi ну«, он потребовал диктофон, авторучку и бумагу. Зачем? все это аалялось теперь в углу. Пилот лежал по целым дням неподвижно, молча. Ел мало и баз аппетита, отказывался от тонизирующих средств, противился всякой специальной процедуре. Через две недели профессор зашел к нему в необычный час, уселся на кресло подле кровати н без всякой предварительной подготовки открыл наступление: — Пришел вас побранить!.. — Имеете полное право, — пробурчал пилот, не сводя глаз с потолка,— Вторая жизнь... печная признательность... и так далее и так далее... Профессор поудобнее уселся а кресле. — Вывести меня из себя вам все равно не удастся. У меня нервы крепкие. Больной внезапно приподнялся на локтя». — Меня еашн нервы ничуть не интересуют. Как не интересуете и вы!.. «Большой ребенок», — подумал профессор, улыбаясь одними тонкими морщинками в углах рта. Затем негромко, самым обычным тоном сказал: — А вы вот меня интересуете. — Знаю: пилот, открывший пять планет. — И зто тоже. Но и человек, который <не желает жить... Мой ассистент уверен, что ваша апатия — результат еще не обнаруженного повреждения. А я лично думаю... — Я хочу слать, — заявил больной. Тогда профессор изменил тактику: — Отлично. От ссоры отказываюсь. Меня настолько утомили журналисты, что вряд ли хватит сил воевать еще и с вами. — Вы поделились с журналистами вашими предположениями? И они с вами согласились?.. Как же это будет подано? В исчерпывающе ясных заголовках или в форме туманных намеков? Профессор полез в правый карман, потом в левый н вытащил несколько вечерних газет: — Если это вас интересует... Ответа не последовало. Профессор с яв1ным сожалением поднялся с кресла. — Мне предстоит еще одни визит. Брошенные на кровать газеты казались нетронутыми. Однако внимательный глаз профессора обнаружил признаки торопливого просмотра Сложенный в последнюю минуту «Посланец космоса» прноткр вал заголовок статьи, напечатанной на второй странице: «Пилот на пути к выздоровлению». И ниже, жирным шрифтом: «Как сообщил главный врач, жизнь пилота вне всякой опасности. В ближайшем будущем герой космоса сможет возобновить...» — вот и час вечернего дождя, — проговорил профессор. — Дождю я обязан своими первыми стихами... — вы хотите убедить меня в том, что ваша единственная забота в данный момент — развлекать меня? — Я яочу убедить вас в том, что ваше излечение — 'вопрос не только чисто личного порядка! — Понимаю. Забота творца об увековечении его творения. Профессор вздрогнул, но остался по-прежнему стоять у окна, наблюдая за тучами, которые готовили самолеты метеорологической службы. Помолчав, Он снова сказал, как будто без всякой связи с прежним разговором: — В эру Разделения существовал период, именуемый средневековьем... — У моего отца была замечательная коллекция раковин . с а-Центав ра, — прервал его пилот. Тучи образовали уже огромную шапку, подобную гигантской медузе. Самолеты исчезли. Антенна метеорологической станции вспыхнула и послала в высоту сверкающий трезубец. Пораженная в сердце, медуза выбросила мириады серебристых щупалец. — Я не хотел оскорбить вас, — негромко сказал пилот. — Но мой комплекс бесполезности... — Бесполезности? 3 младое, ПРИСМННЫЛ^ Гц* М ЕЖ^Н/РОДНЫ и конкурс Я родился на борту космического корабля, вылетевшего для исследования системы звезды, — снаряда Барнарда. Это был звездолет героической эпохи: запуск с земной орбиты, обтекаемая форма, ядерная система двигателей и скорость, которая сегодня кажется нам просто смехотворной. Путь туда н обратно длился почти два десятилетня. Два десятилетия свободного падения с коротким привалом на негостеприимной планете, не имевшей ничего общего с Землей. Два десятилетия в состоянии невесомости... Героическое это было время... Злейшим врагом космонавтов были не метеориты, не космические лучи, а время. Люди ели, спали, проверяли работу аппаратов, а затем... Думаю, что именно тогда родилось выражение «убивать время», несмотря на то, что ему приписывают незапамятную давность. На нашем космическом корабле была микрофильмотека, два спортивных зала, в которых ежедневно перекрывались замные рекорды ,по прыжкам н метанию. Меня, однако, гораздо больше привлекала беседа В книгах ветераны космических полетов зачастую представлены какими-то молчаливыми исполинами с каменным лицом и бесчувственной душой. Глупости!.. Я видел их, ожесточенно отстаивающих «свою звезду», «свою планету». После словесного поединка следовало сравнение магнитных пленок. Меня они выбирали судьей, и мы часами сидели перед экраном, упиваясь трехразмер-ными картинами, звуками, красками н запахами миров таинственной странной красоты. Я слушал комментарии: «Целый лес пурпурных кристаллов — единственная форма жизни на планете двойной звезды Лебедя... Здесь мы потеряли троих товарищей: плотоядные растения нагнулись над ними и... А зта сфера больше Юпитера. Нам едва удалось оторваться от нее». Они говорили н о Земле с выражением тоски, которая мне всегда казалась почему-то «обязательной». Что могла дать Земля людям, жаждущим трепета неизвестности? 23 |
