Техника - молодёжи 1963-05, страница 13

полна окурков, а глава все не получалась. Что мы ни придумывали, все выходило бледным по сравнению с финальным эпизодом. Эпизод этот содержал вот что. В начале двадцатых годов жизнь на заводе еле теплилась. Ни одной машины еще не было выпущено. Рабочие делали зажигалки, руководство же знало только одно слово: «Невозможно». Происходит большое собрание на заводском дворе, выступают люди, и постепенно делается ясно, что надо предприятие закрывать. Шум стоит, уже никто никого не слушает, народ готов разойтись по домам, настроение упало окончательно. Бывали в то время на заводах такие моменты, когда, кажется, все висело на волоске. И вот, пока председатель махал руками и неслышно открывал рот, от кузни появились люди. Раздвигая толпу, они шли к трибуне, и впереди шел старый кузнец, хорошо известный всему заводу. За ним двое подручных несли в щипцах нечто, что и не сразу разобрали люди. Но когда кузнецы поднялись на трибуну, все увидели, что это коленчатый вал, только что откованный, темный, отливающий цветами побежалости. Кажется, даже еще красноватый на одном конце, не-остывший.

Собрание стихло. Все смотрели на старого кузнеца и на •ал — первый коленчатый вал, откованный на их заводе. Старик начал речь. Но ничего рассказать не мог —так волновался. Он показывал на вал, на цехи, на себя, на свои черные ручищи, выкрикивал слова, умолкал...

И его поняли.

Творение его —• темное, девятижды преломленное, поднятое над трибуной — говорило рабочим больше, чем любые слова. Оно переломило ход собрания: другие речи пошли с трибуны. Ораторы убеждали меня, что от этого собрания и надо считать историю первых советских автомобилей —• тех десяти коротеньких, высоконьких грузовичков, которые 7 ноября 1924 года прошли по Красной площади перед еще деревянным Мавзолеем Ленина.

Что создало их? Конечно, наука, инженерия, труд, — как •се автомобили на свете.

Но этих десяти могло не быть, если бы не кузнец, решившийся отковать свой стальной аргумент и вынести его к общему собранию товарищей, которые его поняли. Вероятно, и все последующие автомобили — московские, горьковские, уральские, кутаисские и другие — не появились,

'V1M

если бы народ не понял своей цели и не сделал бы небывалых в истории усилий. Я видел, чего это стоило. Я прохожу по «Залу начал» этой выставки и не скоро замечаю, что приложил руку к груди. Как мало тут от тех времен, как много говорит здесь каждая мелочь!..

Наконец передо мной — столик, совсем небольшой; на нем под стеклом —■ вещи. «Кодак» шесть на девять — совсем такой, как я купил себе в 1915 году на заработанные уроками деньги... (мальчишеская страсть к фотографии), сачок для охоты на махаонов, жестяная сумка через плечо, наполненная растениями, молоток вместо палки, свистящий ветер альпийских полей... Я знаю, я уверен: академик Александр Евгеньевич Ферсман всегда был и оставался гимназистом. Помню, я встретился с ним перед войной (он умер в 1945-м). Он был грузен, дышал тяжело, ему было под шестьдесят, а полное розовое лицо его было по-ребя-чески оживлено, озорная улыбка все время возникала на губах. Он сразу стал рассказывать о любимом своем Кольском полуострове, о котором только что вышла его новая работа.

Там-то, за Полярным кругом, во время тундровых походов и лазаний по горам со странными названиями Кукисвум-чорр, Ангвундасчорр этот обшарпанный «кодак» болтался у него на /5едре. Там и совершил он одно из своих многочисленных открытий — нашел апатиты, богатейшие, мирового значения, залежи фосфорной руды. Да, он был юнцом

до конца дней — блестящий ученый, писатель, поэт ума и минералов, и юношеская любознательность, ожидание тайны светились в его широко раскрытых, как будто всегда удивленных глазах...

О, этот взгляд без оглядки и- без опаски, взгляд, не замутненный подозрительностью к людям, взгляд, не остекленевший от командования людьми, взгляд без околичностей— прямо от души в природу!

И хозяйка горы Ангвундасчорр и джинны каракумских песков не устояли перед этим взглядом и открыли свои сундучищи»

Скромные вещи лежат под стеклом. Любительский снимок профессора Ветчинкина возле корзины аэростата, похожей на бельевую, из Которой он наблюдал солнечное затмение 1927 года. Удостоверение «ВАРНИТСО», выданное профессору Александрову, Ивану Гавриловичу. А что еще за «ВАРНИТСО» такое? «Всесоюзная ассоциация работников науки и техники для содействия социалистическому строительству в СССР». Была такая организация в противовес не-_г которым работникам науки и техники, которым не хотелось содействовать строительству социализма, — в те времена такие тоже еще существовали! А кто такой профессор Александров? Найдите его портрет хотя бы в энциклопедии, вглядитесь в это вдохновенное, сухое, пронзительное лицо, чем-то напоминающее лицо Ламарка. Только не было над ним Наполеона, а была для него создана специальная организация, где под его руководством создавался проект Днепровской гидростанции, шлюзов, железных дорог и электропередач в районе Запорожья.

Он — автор проекта Днепрогэса!

И, наконец, тут же рядом — черный, слоистый, как бы обугленный временем, в два кулака, кусок. К нему приклеена надпись:

Первый советский синтетический каучук, полученный по методу профессора С. В. ЛЕБЕДЕВА не опытном заводе.

г. Ленинград

1929—1930 гг.

Ученик А. Е. Фаворского, замечательного химика, много сделавшего в области изучения полимеров, Сергей Васильевич Лебедев считается основоположником промышленности синтетического каучука. Именно благодаря методу, им предложенному, промышленность синтетического каучука Советского Союза заняла перед войной первое место в мире. Его работы легли в основу производства искусственной резины в других странах, так же как в результате его исследований в химии полимеров были сделаны многие важнейшие выводы и у нас и за границей.

Историки науки считают исследования Лебедева в области полимеризации блестящими. Они приводят его слова, сказанные еще при защите магистерской диссертации в 1913 году: «Сфера явлений полимеризации, — сказал он, — настолько нова и обширна, что настоящее исследование является лишь фрагментом преимущественно экспериментальной стороны того образа, который получит со временем эта область».

Вот его портрет. Очень красивое, грустное и немного насмешливое лицо с усталыми глазами человека, слишком много работающего. Орден Ленина на лацкане пиджака...

Так встречаемся мы с одним из важнейших этапов в истории полимеров-<-с созданием искусственной резины.

...Когда мы полностью разделаемся с жилищными нехватками, как было бы хорошо построить длинный-длинный и очень красивый зал и там поставить предметы, напоминающие о достижениях мирного созидания эпохи строительства социализма и коммунизма, а стены покрыть портретами людей, прославивших Советскую страну своим мирным творчеством! «Зал творцов». Тут были бы и ученые, и рабочие, и инженеры, и землепроходцы, и космонавты, и поэты, и музыканты... Ведь есть в Зимнем дворце в Ленинграде зал, о котором известны эти пушкинские строки:

Толпою тесною художник поместил Сюда начальников народных наших сил, Покрытых славою чудесного похода И вечной памятью двенадцатого года.

А разве созидание не есть поход наших народных сил, не есть подвиг, достойный вечной памяти? Пусть потомки знают тех, кто своей мыслью и трудом открывал пути в будущее!

9