Техника - молодёжи 1974-11, страница 60

вал он о том, что получил но почте весьма интересный документ. Вероятнее всего, писал титулованный географ, документу предстоит обрести наисерьезнейшее историческое значение. Однако в данной проблеме следует еще разобраться самым скрупулезным образом.

Совет был действительно мудр. Ведь речь-то шла о следах, которые в древности оставили какие-то пришельцы с востока. Сам же маркиз по некоторым причинам ие цмеет возможности уделить хотя бы часть своего драгоценного времени изыскательским хлопотам

Вернемся на сто лет назад и мы. Сеньор де Сапукахи не лгал: в сентябре 1872 года в своей очередной почте ои и впрямь обнаружил конверт, где \ежал листок со скопированной откуда-то надписью на неизвестном ему языке: всего восемь строчек каких-то таинственных загогулек. То ли клинопись, то ли иероглифы... В письме, приложенном к неожиданному подарку, говорилось, что автор послания дон Хоаким Альвес да Коста в своем имении близ городка Параиба нашел интереснейший, как ему кажется, предмет. Случилось это так.

Слуги перевозили в усадьбу каменные глыбы. Среди них-то дон Хоаким и обнаружил плиту: массивный камень, разбитый уже на четыре части. Он приказал чернокожим бездельникам сложить их воедино, и тогда стало возможным рассмотреть какие-то письмена, состоящие из множества знаков, странных и необычных.

Господии да Коста призвал сына и поручил ему снять точную копию с надписи. Как-никак отпрыск обучался в высшем учебном заведении для бразильских аристократов Сын покорнейше исполнил просьбу отца. Первая копия и была переслана вместе с письмом маркизу в Рио-де-Жаиейро. Остальные остались в семейном архиве. Владелец поместья выражал надежду, что маститый профессор сможет разобраться во всей этой истории и поведает миру о смысле непонятной находки.

Кроме того, дон Хоаким Альвес да Коста выражал надежду, что когда-нибудь ему выпадет честь принять в своем именин маркиза де Сапукахи и они смогут за рюмкой рома с большим удовольствием побеседовать о дурманящих воображение загадках старииы и о прочих вещах, ие менее таинственных, и, конечно же, о неведомой плите тоже.

Далее события развивались следующим образом. Председатель исто-рнко-географического общества Бразилии выступил в начале 1873 года в газетах с кратким сообщением о случившемся. Но сеньор де Сапукахи был лишь страстным путешественником. эаядчым охотником, искусным

рыболовом и неотразимым любителем салонных разговоров о своих смелых вояжах в джунгли. Расшифровывать исторические документы он не мог. Из всех языков мира географ и историк знал только один — родной. Поэтому ои решил передать письмо и скопированную надпись молодому бразильскому ученому Ла-дислау Нетто.

Похоже, стареющий маркиз обладал мягким характером, но человеком был несколько наивным. Уж мог бы ои знать, что его более юиый коллега считается специалистом совсем в другой области науки. Но и кроткий Ладислау ие сумел противостоять просьбе всеми любимого старца. Пришлось ему тяжело вздохнуть и браться за непосильную работу.

Ошибка поджидала неопытного де-шифровщика уже в самом начале его трудов, когда он взял с библиотечной полки словари древнегреческого и египетского языков. Однако постепенно Нетто пришел к выводу, что надпись сделана на языке древних финикийцев, и энтузиаст дерзко принялся за изучение мертвого языка.

В то же время Ладислау пытался отыскать следы услужливого господина да Коста, сделавшего столь щедрое приношение иауке. Увы, ему так и не удалось иайтн ни самого латифундиста, ни его имения. Во всей тогдашней Бразилии камня разыскать не удалось. Усадьба в упомянутом письме именовалась «Поусо Альто». Мест с таким названием оказалось превеликое множество. Но ни в одном из них не проживал сеньор, нашедший камень с буквами чуждого языка. Ни крестьяне, ни помещики, ни провинциальные чиновники, ни вездесущие стражи порядка и владельцы пивных ничего не слышали о плите с иероглифами.

В горестных размышлениях Нетто возвращался в столицу, где ему предстояло опять изучать язык финикийцев и историю их страны, переживавшей многочисленные падения и взлеты.

Между тем короткая заметка маркиза де Сапукахи, как и возникшие вокруг нее интригующие слухи, вдруг заинтересовали императора Педро II. Властитель страны давно уже пытался играть роль просвещенного государя, приглашая к своему двору ученых, ведя с ними светские беседы и оказывая иногда им хотя и мизерную, но великодушную финансовую поддержку.

Императору пришла в голову мысль послать копию надписи в Европу. Была выбрана и страна — Франция. И вот письмо с боазиль-ским гербом отправляется Эрнесту Жозефу Реиану — философу, специалисту по древним ре-игиям, автору нашумевшего труда «История происхождения христианства». Правда, сам бразильский император как игтый

католик был страстным поклонником иной его книги — «Жизнь Иисуса», где утвержда vacb идея историчности личности Христа...

К письму прилагалась записка Нетто, в которой тот рассказывал об истории находки и просил прославленного ученого не отказать в любезной просьбе императора и растолковать надпись, скопированную с удивительного камня.

Однако Ренан расшифровывать смысл надписи наотрез отказался Летом 1873 года ои выслал ответ, из коего следовало, что речь тут может идтн только о хитрой подделке или же о нелепой шутке. (Кстати, недавно журналисты раскопали этот отзыв Ренана и не смогли сдержать улыбки, читая его строки. Гнев французского ученого был неподделен. Яростный галльский сарказм, беспредельно-издевательская ирония тонкая усмешка специалиста и совет отказаться от любых попыток дешифровки нелепицы — все это было уложено в несколько строк с безапелляционным выводом: «Неоригинальная фальсификация!»)

Не слишком рассчитывая иа компетенцию Педро II, Ренан свое письмо послал Нетто. Нетрудно предположить, каково пришлось ученому бразильцу, когда ои докладывал своему монарху о результатах послания бесчувственному и невоспитанному французу.

Однако упрямого и спесивого императора Бразилии, решившего искать всемирной славы иа поприще самой модной в то время науки (археологии), отрицательный отзыв ие устраивал. Своим монаршим рескриптом он повелел Ладислау Нетто продолжать исследования и так, чтобы сведения об их успехах своевременно доходили до Европы Многие короли, приицы и крупные политики типа Бисмарка тогда охотно покровительствовали археологическим раскопкам...

В течение нескольких лет Нетто пытался понять смысл финикийской фразы на Бразильском камне, но так его и не постиг. Убедившись, что Ренаи во многом прав ои бросил работу. В письме императору ему пришлось признаться в своем бессилии...

Других специалистов у Педро II не оказалось, и поэтом}' случай с