Техника - молодёжи 1981-04, страница 57

своих маршрутов. Одних только посадок на дрейфующие льды совершено несколько тысяч. Казалось бы, ни один крошечный островок не смог бы скрыться от наших глаз. Но если меня спросят: есть ли еще в Арктике новые, неизвестные до сих пор острова, то я, не задумываясь, без сомнений и колебаний отвечу: «Есть!»

Есть еще не открытые земли!

Эту мою уверенность подтверждает прежде всего история неизвестных островов в море Лаптевых. Они были обнаружены нами, экипажем гидросамолета СССР-Н-275, 27 июля 1940 года при выполнении стратегической ледовой разведки в северо-западной части моря Лаптевых.

Ни по форме, ни по своему геологическому строению они не похожи ни на один из дрейфующих островов. Обрывистые берега, темная тундровая поверхность, небольшие озера, песчаные косы, стаи птиц (кайры и чайки), наличие плавника — все говорило о том, что это настоящая земля.

Многочасовая разведка проходила в сложных метеорологических условиях. Сплошная низкая облачность, снегопад, туман и оледенение исключали астроориентацию, а радионавигационные средства тогда попросту отсутствовали.

В морских лоциях и картах того довоенного времени эти острова не значились. Проверить действительное положение островов помешала тяжелая ледовая обстановка, заставившая все силы бросить на проводку морских караванов через льды. А потом началась война, и острова были забыты. От них осталась лишь фотография, которая здесь воспроизводится, и карта, сделанная мною тогда.

Эта история хорошо иллюстрирует тот' факт, что не так просто открыть в Арктике заново уже обнаруженный остров, если неизвестны его точные координаты, и, возможно, проливает некоторый свет на события, случившиеся 12 лет спустя.

25—26 августа 1952 года, выполняя глубокую ледовую разведку с выходом за географический полюс, в 160 км за ним мы с И. Че-ревичным встретили неизвестные острова.

Открытие земли в этом районе было настолько ошеломляющим, что мы сначала даже решили, что сбились с курса. Неужели струйное воздушное течение вынесло нас к канадскому архипелагу? Контроль по трем радиопеленгаторам подтвердил, что мы находимся в нашей счислимой точке. Однако это нас не удовлетворило: пробив облака, мы проверили свое местоположение по высоте солнца. Все совпадало. Мы были там, где должны были быть, а под нами лежали два неведомых острова, четко выделявшиеся на фоне океанских льдов.

Странное, какое-то раздвоенное было наше состояние. Глаза видели твердую землю, осыпи каменистой породы, стаи кайр и чаек, реющих над островами, но в мыслях это открытие не укладывалось. К тому времени дрейфующие острова были полярным летчикам не в диковину. Мы встречались с ними неоднократно и не только легко распознавали их по внешнему виду, но и знали, где и как они зарождаются.

Острова же, увиденные нами за Северным полюсом, не были похожи ни на один из флобергов, этих пришельцев с берегов Земли Элсмира. Их бурый цвет, осыпи крупных камней, следы монолитных скальных пород, большие стаи водоплавающих птиц — все напоминало типичный ландшафт арктических островов.

Находившиеся на борту самолета ученые из Арктического института А. Трешников (ныне член-корреспондент АН СССР), П. Гордиенко и Н. Волков, а также члены экипажа И. Черевичного — все были твердо уверены, что под нами находятся настоящие острова. Зарисовав их конфигурацию и сделав

«В ТЕХНИКЕ ПОЛЕТА, И В ВОЗДУХЕ, И В КОСМОСЕ, НА ПЕРЙЗМ МЕСТЕ СТОИТ ПРОБЛЕМА ЭНЕРГЕТИКИ»

Решению этой проблемы посвятил жизнь великий теоретик авиационного и космического двигателестроения академик Борис Сергеевич СТЕЧКИН (1891—1969), Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий.

Стечкин родился в селе Труфано-ве на тульской земле, в семье литератора, воспитывался сначала матерью, земской фельдшерицей, затем в кадет-сном корпусе. В изучении военного дела талантов не проявил, но физико-математическими способностями просто поражал окружающих. В решении его судьбы большое участие принял Н. Е. Жуковский, у которого в МВТУ и знаменитом воздухоплавательном кружке Стечкин прошел таную школу, что вскоре сам стал основателем и главой научной школы двигате-листов Советского Союза. Приняв участие создании ЦАГИ, Стечнин руководит там винтомоторным отделом, в котором уже в 20-е годы организует исследования по реактивной проблеме. В 1928 году разрабатывает классическую теорию воздушно-реактивных двигателей и почти одновременно теорию динамореактивных систем. В 1930 году, когда Ф. А. Цандер создает свой первый лабораторный ракетный двигатель ОР-1, Стечкин выполняет с его помощью программу экспериментов, помогающую ему развить теорию дальше. С этого времени он становится верным другом пионеоов советского ракетостроения, постоянным научным консультантом ГИРДа и РНИИ, хотя большая часть его сил поглощалась работой по развитию основных типов авиационных двигателей, сначала поршневых, а затем газотурбинных, теории их теплового и газодинамического расчета, методик построения их наземных и высотных характеристик. В 1954 году Стечкин организовал лабораторию, выросшую затем в Институт двигателей АН СССР. Позднее он развернул работы над плазменными и ионными электрореактивными двигательными установками для космических полетов. С 1963 года и до конца жизни Борис Сергеевич работал научным консультантом по перспективным двигателям в ОКБ Королева, заботясь как истинный патриот о будущих высоких достижениях советской космонавтики.

Советуем прочитать: Ч у е в Ф. И. СТЕЧКИН. М. 1078: Пономарев А Н СОВЕТСКИЕ КОНСТРУКТОРЫ. М.. 1177

55