Техника - молодёжи 1982-02, страница 18

Один из пионеров практической космонавтики, М. К. Тихонравов (1900—1974), всю жизнь увлекался живописью. Работа «Пришелец» (слева) создана в 1972 году.

почти за восемьдесят лет до окончательного формирования теории относительности. Время от Н. И. Лобачевского до А. Эйнштейна отличалось сложным и извилистым развитием естествознания, происходило формирование, как теперь говорят, банка знаний. В это время родилась эволюционная теория Дарвина, были написаны фундаментальные труды по диалектическому материализму и политической экономии, получили всеобщее признание работы Планка и Больцмана, -большой вклад в развитие физики внес Пуанкаре, были годы подъема и спада, оптимистических прогнозов н разочарований...

Итак, я подошел к А. Эйнштейну, о котором написано много книг и статей. Я думаю, что его чувство, только частично проявлявшееся в незаурядном мастерстве игры на скрипке, проявлялось и в неотступном обдумывании проблем мироздания, в анализе тупиков, закрывавших движение физики вперед. Вряд ли имеет смысл пространно останавливаться на высоком и глубоком чувстве, сочетавшемся, причем в наиболее совершенной гармонии, с аналитическим, в самом строгом значении этого слова, мышлением, характерным для этого ученого.

А. Эйнштейн, обладая тончайшей чувственностью, заметил серьезные изъяны в объяснении многих естественных явлений, которые должны были описываться соответствующим классом уравнений, а заметив это, он составил и решил эти уравнения.

«Маленький человек», каким он числился среди коллег, мог решать грандиозные проблемы, опираясь на чувство. Без эмоций такое попросту невозможно И уже став всемирно известным ученым, он упорно работал, обуреваемый чувствами, над единой теорией поля, которая описывала бы как электромагнитные, так и гравитационные явления — это было бы, конечно, красиво.

Весьма симптоматично: геометрия Н. И. Лобачевского не ликвидировала эвклидову геометрию, ограничив лишь область ее применения, а физика, получившая свои строгие пределы после работ А. Эйнштейна, не ликвидировала механики Ньютона, оставив ей ту область, для которой она, в сущности, и была создана.

И наконец, мне хотелось напомнить еще об одном гении, нашем соотечественнике, вмещавшем в своей душе глубочайший лиризм и величайшую широту исследований в точных науках, — это М. В. Ломоносов. Всем известен его вклад в развитие науки, причем в самых разных разделах. Многие читали его стихи, написанные просто и свободно, словно М. В. Ломоносов только тем и занимался, что писал стихи.

Большего о М. В. Ломоносове, чем уже написано о нем, не скажешь. Но меня всегда удивляла одна деталь: почему присуждаются высшие премии имени М. В. Ломоносова только за труды, выполненные в области точных наук? Почему остаются в стороне в этом случае те, кто занимается поэзией, геологией, наконец, химией, то есть ученые, работающие в тех сферах науки, в которых М. В. Ломоносов был и остается корифеем, хотя он и «пришлепал» пешком в Москву с севера России? Да, мы часто не замечаем тех, кто на своих плечах несет нелегкий груз научно-технического прогресса, или замечаем потом, когда со стороны обратят на то наше внимание...

Прежде чем поставить точку под написанным здесь о чувстве в искусстве и науке, мне хотелось обратить внимание еще на одну сторону его внешнего выражения — на увлеченность. Она в равней мере может проявляться как в искусстве, так и в науке — во всех отраслях человеческих знаний Больше того, увлеченность или целеустремленная активность, переходящая в одержимость, может развиваться у всех членов общества, вовлекаемых в прогресс, независимо от рода деятельности — все равно, занимаются ли они умственным или физическим трудом. Увлеченность можно рассматривать как стимул высочайшего чувства, хотя, видимо, в самом широком философском значении эти два начала активной деятельности вряд ли возможно отделить. Но увлеченность бывает длительной и постоянной, при

16