Техника - молодёжи 1982-11, страница 25

кому пониманию. (Достаточно вспомнить хотя бы нашумевшие «розовые туманы» К. Мане.) Ни один живописец скорее всего даже и предположить не осмеливался, что настанет такое время, когда «натурой» его коллегам будет служить все безграничное космическое пространство, а художник сможет удобно устроиться с мольбертом в сотнях километров от поверхности нашей планеты...

И даже когда художник-фантаст опирался не на научные положения, предварительно переработанные литератором, а непосредственно на первоисточник, положение не менялось: произведение не могло не остаться прямой иллюстрацией. Вспомним Ю. Шварца, Н. Кольчицкого... Более того, и Г. Покровский, изображавший собственные идеи и технические проекты, не смог в своем изобразительном творчестве выйти за пределы «порочного круга» чистого нллю-страторства. В любом случае правдивость произведения являлась лишь производной от ценности мысли или идеи, независимо от их происхождения определялась правильностью или неверностью предварительных интеллектуальных построений. Зримые реалии мира лишь косвенным образом участвовали в создании произведения художника-фантаста.

Ситуация принципиально изменилась только с развитием космических исследований. Автоматические межпланетные аппараты принесли нам снимки и пейзажи других небесных тел. Эхом по всей планете прокатилось гагаринское: «Какая она красивая, яаша Земля!» Начал формиро-в аться доку мента л ьно -косм и ческ ий жанр, многие представители которого объединились впоследствии в творческой группе Союза художников СССР «Интеркосмос», руководимой Ю. Походаевым.

Тем не менее космос оставался пока что закрытым непосредственно для художника. Космонавты один за другим стартовали, выходили на орбиту, возвращались иа Землю. Но добытая ими информация о новой среде была записана на малопонятном большинству людей языке цифр и графиков. А на долю человека оставались фотографии да рассказы устные...

Так продолжалось до 1965 года, пока в небо не поднялся Алексей Леонов, ставший первым землянином, которому выпало сделать шаг в бесконечный мир открытого космоса. Но значение полета «Восхода-2» не исчерпывается этим грандиозным свершением. И, вполне вероятно, наши потомки, вспоминая об этом полете, на первое место поставят другое — на орбите впервые оказался художник, человек с острым глазом и твердой рукой. Человек, который пришел, увидел, показал.

Алексей Леонов стал первым мастером космического пейзажа в бук

вальном смысле этого термина. Его работы всегда несут новую информацию, причем такого рода, которую бессилен передать бесстрастный глаз телеобъектива.

Вспомним обошедшие мир документальные панорамы Венеры и Марса, виды на бушующие атмосферы пла-нет-гигантов.. Они действительно великолепны! Но при всей своей точно-' сти и оригинальности фотографии холодны — они показывают нам чужие MMptJ, увиденные нечеловеческим, бесчувственным глазом робота.

Работы А. Леонова окрашены сопричастностью. Ои видит небо глазами земного человека И в этом их сила.

Именно поэтому так привлекательна его серия космических рассветов и закатов: ведь они для нас — не просто атмосферное явление. Это начало дня и его завершение, это граница между светом и тьмой, между миром реальности и зыбкостью сна... Это символ, порождающий множество ассоциаций; недаром корабль, на котором летали П. Беляев и А. Леонов, назывался «Восход»...

С другой стороны, работы А. Леонова -г- это точные документальные свидетельства. Например, те же «космические закаты» помогают ученым изучать оптические свойства верхних слоев атмосферы...

Любопытны судьбы некоторых его работ. Мы уже писали, что картина с космическим лифтом навела писателя-фантаста Артура Кларка на идею романа «Фонтаны рая». А из-

На этом развороте воспроизводится несколько новых космических пейзажей А. Леонова (внизу), а также пастели В. Джанибекова «На работу» (слева) и «Байконур» (вверху справа). На 1-й стр. обложки помещена его работа «Поединок».