Техника - молодёжи 1984-02, страница 30

Встретил он здесь и знакомых одесситов — Алексея ван дер Шкруфа и Михаила Ефимова. Последний оказался в Мурмелоне по вине Уточкина. Его идея — превратить Одессу в центр авиатики, подкрепленная материальными расчетами грядущей выгоды от публичных полетов, вдохновила банкира Ксидиаса, и тот предложил Уточкину отправиться во Францию, чтобы пройти курс обучения у Фармана, а затем полностью перейти в распоряжение нового хозяина. Но даже ради аэроплана Сергей не пошел в кабалу к банкиру и разорвал контракт. Ксидиас довольно быстро подыскал замену, известный одесский мотоциклист и механик Михаил Ефимов согласился на все условия. И вот теперь одесситы все вместе жадно присматривались к воздушным почеркам знаменитостей Мурмелона.

— Смотрите, а вот и сам Луи Блерио!

К ним подошла группа людей во главе со сгорбившимся, оживленно жестикулировавшим человеком. Неужели это прославленный авиатор-атлет, перелетевший Ла-Манш?! Рекордсмен увлекся бизнесом, превратился во владельца двух фабрик аэропланов и ацетиленовых фонарей; теперь героя-пилота нельзя было узнать: он задыхался, то и дело хватался за правый бок — отшиб почки, говорил с трудом. Уточкина представили, и он поделился с ним своими планами. Блерио усмехнулся

— Я не верю в доморощенных авиаторов...

Да, франция могла расхолодить. Но только не Уточкина. По возвращении в Одессу он начал вместе с Камом сколачивать, клеить, шить — словом, строить свои аэроплан. Но в самый разгар работы кончились деньги. Ьот тогда-то в портовом кабачке, где они сидели с Камом, ему и пришла в голову мысль о купцах.

Через неделю одесситы, падкие до шумных сенсаций, валом валили на выставку, открывшуюся на Дериба-совской. В помещении товарищества «Проводник» демонстрировался «-уникальный аппарат тяжелее воздуха, сконструированный летуном Уточкиным». И, добавим, построенный им вместе с солдатом-умельцем Камом. Это был первый аэроплан, который видели одесситы, за неделю на выставке побывало 4 тысячи человек. Газеты еще долго рассуждали о достоинствах и недостатках машины, ее летательных возможностях, а Сергей теперь спокойно продолжал работу Вскоре аппарат перевезли на ипподром, и летные опыты возобновились. Одна за другой следовали аварии и поломки. Оставалось только утешаться мыслью, что Блерио тоже считался рекордсменом по разрушению аэропланов, прежде чем преодолел Ла-Манш.

Но тут объявился конкурент В одесском порту пришвартовался пароход «Мелориа», доставивший из Франции личный аэроплан Ксидиаса и Ефимова. Показывая Уточкину биплан Фармана, Ефимов признался, что задыхается от произвола и жад ности хозяина, что, как только добудет деньги, расторгнет контракт, чтобы участвовать в международных соревнованиях, куда его усиленно приглашают.

Аэроплан представлял собой сложную конструкцию из расположенных друг над другом двух больших и двух маленьких рам, обтянутых парусиной, образующих крылья и хвост Многочисленные рейки стягивала стальная проволока. Имелось два руля — глубины и поворота, для разбега и приземления остроумная комбинация из велосипедных колес и полозьев Но главное —- это, конечно, пятидесятнсильный «Гном», напоминавший по форме морскую звезду-Уточкин вздохнул, пожелал товарищу счастливых полетов и отправился домой.

Поздним вечером, после нашумевшего полета Ефимова, в дверь к Уточкину постучали.

— Вы можете проспать исторический момент вашей жизни! — раздался веселый незнакомый голос. Оказывается, Ефимов порвал-таки свой договор с Ксидиасом, несколько богатых молодых одесситов срочно образовали акционерное общество и выкупили у банкира аэроплан. Место же пилота решили предложить Уточкину, чтобы демонстрации авиаторского искусства продолжались. Фоо

туна вновь повернулась к Сергею лицом!

Ранним утром он был уже на поле. Бугристое, изрытое канавами, ощерившееся частоколом телеграфных столбов и заборов, оно словно поджидало свою жертву. Это не ша-лонский простор, пробовать здесь нельзя — нужно сразу умело и искусно поднять машину в воздух. Сергей подошел к биплану, сел, покрутил рулями. В памяти всплыла авария с Латамом, машину которого сдуло порывом ветра, и она, едва поднявшись над землей, влетела в лес: крылья и шасси рассыпались на куски, мотор был исковеркан, винт повис на ветке...

Уточкин махнул рукой, давая сигнал механику запустить мотор. Биплан быстро пробежал по дорожке и, вздрогнув, отделился от земли. Как подстреленная птица, аэроплан несся к трибунам. «За рулем сидел человек, никогда не поднимавшийся на аппаратах тяжелее воздуха. Ему предстояло одно из двух: либо создать неслыханный в истории авиации факт, когда человек, располагавший лишь точностью своих ощущений и быстротой движений, с места в карьер совершит полет, либо к именам погибших прибавить свое». Так рассказывал Уточкин позднее. А пока «фарман» стремительно несся к Стрельбищному полю. Маневру мешали телеграфные столбы и проволока. Сергей перескочил через них, сделал два круга над полем, прицелился и пошел на посадку.

Первый эксперимент завершился благополучно, счастливо улыбаю-