Техника - молодёжи 1986-01, страница 62
новый еще костюм, он нашел за подкладкой клочок бумаги — записку: «Родной мой! Я люблю тебя. Мне очень хорошо с тобой. Твоя колдунья». Щемящей нежностью и теплотой поражали эти слова. Безымянный ни на миг не усомнился, что записка адресована ему. Значит, в исчезнувшем из памяти прошлом его любила женщина. Он представлял, что такое любовь, но теперь это понятие перестало быть абстракцией, приобрело смысл, несовместимый с нынешним существованием. Безымянный начал медленно перебирать известных ему людей. Множество их жило в памяти, но не оказалось ни одного, о ком он мог бы сказать: мы с ним дружили, или были знакомы, или хотя бы мимолетно встречались. 11 конечно же, среди них он не нашел Колдуньи. Зато явственно возникли запруженные толпами улицы — кинокадры улиц,— лавины машин, и его впервые повлекло в скрывающийся за оградой пансиона мир. Никто не поинтересовался, куда и зачем он идет... Два малиновых солнца-близнеца привычно пылали в зените, пепельные облака дымились на из-желта-сером небе. Но что за странные, напоминающие колючую проволоку растения? Почему так мертво кругом? Безымянный быстро утомился и с трудом передвигал шестипалые ступни. Сиреневые волосы от пота стали лиловыми, широко посаженные оранжевые глаза слезились. На поцарапанной коже проступили изумрудные капли крови. Наконец он достиг города. Город был пустынен. Пандусы и тротуары проросли теми же колючками. Коричневой слизью покрылись остовы зданий. Насквозь проржавели и по дверцы погрузились в асфальт кузова машин. И снова заработала память. Вот похожий на пастора человек с безгрешным лицом говорит о «гуманном оружии», которое ничего не разрушает, а только отнимает жизнь... Потом едва прошелестел женский голос: «Родной мой, я любила тебя, мне было очень хорошо с тобой...» Он углубился в зеркало долгим испытующим взглядом. Продолговатое асимметричное лицо,— безусловно, его лицо; широко посаженные глаза — его глаза... И все же из толщи стекла смотрел неизвестный. Человек без имени, биографии, прошлого. Таковы все в пансионе. Встречаясь, они говорят о чем угодно, только не о себе. Остров забвения? Почему же не забыты математические теоремы, формулы химических соединений, партитуры опер? И стихи... «Кто я? — спрашивал себя Безымянный. — Мыслящая машина, в которую вложили все, что можно запомнить, кроме главного, касающегося ее самой? Или все же человек — странный, безликий, не знающий родства?» Еще вчера он был как бы элементарной ячейкой, воспроизводящей в миниатюре симметрию единого целого, именуемого человечеством. Но сегодня... Надевая единственный на его памяти, совсем Наша миссия закончена,— подвел черту Ванин. — Думаешь, они справятся? — спросил Сер-вус.— Узнав, что их цивилизация погибла... — Она воскрешена! — Ты оптимист... Из нескольких миллиардов мы буквально по атому воссоздали десяток мужчин и женщин... — И возвратили им жизнь, знания, память! — Увы, можно восстановить и привести в действие механизм памяти, однако то индивидуальное, что было в нем до разрушения, утрачено навсегда. Среднестатистический человек - еще не личность! Ванин задраил люк. Все, что мы могли... остальное зависит только от них. Как видишь, один уже преодолел шок. Уверен, они справятся... Жаль, что так случилось Нам же удалось этого избежать! — Нам удалось...— задумчиво проговорил Ванин, садясь в стартовое кресло.— Боже мой, как я соскучился по Земле! 59 |
