Техника - молодёжи 1986-06, страница 60

ее поверхности неподалеку от нас, был, по всей вероятности, нашим врагом.

Он передвигался, видимо, бесшумно, лишь иногда делая небольшие прыжки, только они и фиксировались сейсмографами на фоне шумов, но я сумел проследить за его передвижениями на сутки назад. Это он — я был почти уверен в этом теперь, хотя и не получил еще окончательного подтверждения,— издавал гудение, которое мы слышали в течение нескольких последних ночей. Это он был причиной возможной гибели наших товарищей. Он был совсем рядом с нами, всего в трех с половиной километрах, и он мог снова напасть.

Его надо было уничтожить.

Мы не любим убивать. Даже защищаясь. Мы стараемся не вмешиваться в чужую биосферу. Даже в исследовательских целях мы, насколько это возможно, не обрываем жизни существ чужих миров. Единственное, что хоть в какой-то степени оправдывает убийство, — это спасение человеческой жизни. Но и тогда это несправедливое убийство, ибо человек сам поставил себя в опасное положение, незваным придя в чужой мир.

Я знал все это. И я всегда считал такой взгляд правильным.

Но перед глазами у меня до сих пор стоит лицо Иллы, когда эта тварь терзала ее мозг. И я всего лишь человек — я хотел мстить.

— Данро, я нашел его,— сказал я, включив связь.

Теперь, когда мы знали, за кем надо следить, когда знали, как звучат его прыжки, знали, где примерно он находится, было нетрудно настроить аппаратуру. Теперь он был в наших руках •— это нас успокоило. Если бы мы не почувствовали тогда уверенности в том, что контролируем ситуацию, все могло бы закончиться по-другому. Но ничего уже не воротишь.

Мы вышли на связь с «Алданом» и потеряли на этом около часа. Они, конечно, одобрили решение уничтожить эту тварь. Валдар, по-моему, согласился бы тогда на все, лишь бы мы остались живы. Да и не имели они никакого морального права запрещать нам Это. Просто — надо признаться себе в этом честно — нам хотелось разделить с кем-то ответственность за то, что все-таки было несправедливо, за убийство существа этого мира. Мы это сделали, но целый час был потерян, и, когда я вышел из лагеря, солнце уже садилось.

Перед самым выходом я выстрелил вверх, и через несколько секунд где-то там, за холмами, оно сделало пять прыжков. Оно не ушло далеко от той точки, где приборы обнаружили его в прошлый раз, и теперь мы знали его точное положение.

Я медленно Поднимался на возвышенность, держа дезинтегратор наготове, хотя до цели было еще больше трех километров. Песок расползался под ногами, сказывалась, несмотря на тренадин, усталость тяжелого дня, и, когда я взобрался на гребень первой гряды холмов, солнце уже скрылось за горизонтом. Лишь заря, пылавшая в полнеба, освещала окрестности. Я оглянулся — у водоема уже царили сумерки, лагерь был почти неразличим на фоне песка. Да и ложбина впереди тоже тонула во мраке. Я включил светоусилители, проверил еще раз связь и двинулся дальше. Надо было спуститься вниз, подняться на следующую гряду холмов и там, почти сразу за гребнем, найти и убить эту тварь.

Я не боялся, хотя не знал, что ждет меня впереди и окажется ли моя защита достаточной. Но я почему-то совсем не боялся

Заря погасла, когда я был на середине следующего подъема.

— Как я иду? — спросил я Данро.

— В норме,— ответил он.— До цели, если она еще там, девятьсот метров по прямой. Только возьми градусов на пять правее.

— Так правильно? — спросил я, пройдя метров пятьдесят.

— Почти. Выйдешь на гребень, скорректирую.

В голосе его слышалась какая-то неуверенность,

будто он раздумывал, говорить ли мне о чем-то или лучше умолчать.

— У тебя все в порядке? — спросил я.

— Да как сказать...— Он немного помолчал.— Здесь-то пока все в порядке. Но сейсмографы фиксируют какие-то колебания почвы на севере. И источник колебаний приближается к лагерю.

— Далеко?

— Километров пять-шесть. Понимаешь, вся аппаратура настроена на тебя и эту тварь, я не хочу сбивать настройку, а так не определить, что все это означает. На всякий случай будь начеку.

Я посмотрел в ту сторону, но ничего не увидел. Да и что я мог увидеть — холмы уже закрывали горизонт. Но то, что он сказал, мне не понравилось, и я ускорил шаг. До полной темноты оставалось всего минут двадцать, в любом случае надо было спешить.

Это произошло, когда я достиг гребня.

— Где он, Данро? — спросил я, держа дезинтегратор наготове. Но ответа не услышал. Вместо него сзади, со стороны лагеря, послышались выстрелы, и до моего слуха донесся какой-то могучий нарастающий гул.

Я оглянулся. Лагерь едва виднелся за гребнем, и в первое мгновение я увидел только вспышки выстрелов. Но затем какая-то темная волна накатилась на него, перехлестнула и покатилась дальше, оставляя на своем пути неподвижные черные точки. Она, не останавливаясь, пронеслась мимо водоема и скрылась в пустыне.

Лагеря больше не было.

Видны были полотнища палаток, разбросанные вокруг водоема, какие-то серые тени, лежащие на песке, поваленная мачта монитора.

Я понял, что остался один.

Потом, через несколько дней, мы восстановим записи и увидим, как все это происходило. Увидим по расшифрованным показаниям приборов, как песчаные волки, много суток ждавшие вдалеке, зарывшись в песок, когда можно будет пройти к источнику, будут постепенно собираться группами, сливаться в большие стаи, пока не образовалась та страшная волна, что накатилась на лагерь. Они в едином порыве устремились; к водопою, но где-то на полпути к воде их настиг ужас, и они понеслись разрушительной лавиной прочь, прочь от этого ужаса через холмы, через лагерь, через водоем и дальше в пустыню, пока ужас наконец не отпустил их и они не рассеялись по ее просторам. Они так и не сумели напиться, и мы находили потом их трупы в песках — уже совершенно высохшие, уже рассыпающиеся, как бумажный пепел.

56