Техника - молодёжи 1988-01, страница 61

угольная мысль Ю. Росциуса: дескать, у левитации, если таковая вымышлена, до появления первых монгольфьеров никаких прототипов в природе не было. Ведь левитация подобна аэростатическому полету, а он, естественно, стал реальностью лишь после изобретения воздушного шара. Легко видеть, что высказанное предположение переносит автора и читателей с. зыбкой почвы фольклора и мифологии на укатанный асфальт истории техники, но в чем, а чем, а уж в этом-то мы по-своему разбираемся. И потому считаем возможным предать гласности свои соображения, в корне не согласующиеся с мнением Ю. Росциуса.

Первое. Аналоги аэростатов широко распространены как в живой, так и неживой природе. Вспомним хотя бы облака, шаровую молнию, тополиный пух. Вспомним смерчи, которые с легкостью поднимают на недосягаемую высоту не только людей, но и даже дома. В пестром калейдоскопе природы сыщется сколько угодно «наглядных пособий», могущих подтолкнуть мечтательного человека к идее левитации.

Второе. Очень многие совершают полеты во сне. В большинстве своем это именно полет без крыльев, вполне отвечающий мифологическому представлению о левитации, так что оно, по всей видимости, изначально заложено в нашу психику, наше подсознание.

Третье. Жизнь зародилась в океане. Прапращурам человека было отлично знакомо чувство аэростатического (вызванного архимедовой силой) парения в окружающей среде. То, что ею была вода, а не воздух, нисколько не меняет дела. Мы же в своем зародышевом развитии проходим как бы все стадии предшествующей эволюции, причем оно протекает в жидкой среде, весьма сходной по своим свойствам с морской водой. Установлено далее, что самое первое наше впечатление при появлении на свет, да и дородовые воспоминания западают в мозг на всю жизнь и играют немалую роль в трактовке некоторых ярких галлюцинаций, если, конечно, с таковыми приходится сталкиваться. Например, опрос «очевидцев», которые якобы оказывались на борту НЛО, показал, что отдельные детали

этого «происшествия» четко коррелируют с обстоятельствами рождения данного человека. Если оно протекало нормально, то появление внутри НЛО не бывает связано со «взрывом света»; если же производилось кесарево сечение, то наоборот... А в полетах во сне, видимо, сказывается дородовой опыт человека (или же опыт его очень и очень далеких предков).

Резюмируя, можно утверждать, что изобрести левитацию не так уж трудно: никакого особого воображения для этого не требуется. И, вполне вероятно, корни представления о ней лежат в нашей психике. Так что же, отдать проблему на откуп «гуманитарщикам» и дело с концом? Увы, несмотря на непоколебимую, казалось бы, логику приведенных соображений, рука не поднимается расставить все точки над «и». Ведь надо знать неуемный характер представителей точных наук, их дотошный интерес решительно ко всему. А мимо такого загадочного явления они никак не могли пройти. Вот, например, одно из последних поступивших в редакцию сообщений.

Беспокойная масса покоя

явленном католической церковью покровителем межпланетных полетов), будто бы поднявшемся во время рождественского богослужения с пола до верха алтаря силой молитвы?» (с. 32).

«В буржуазных странах имеются издательства, которые специализируются на опубликовании книг, содержащих всякие вымыслы о йогах... Рассказывают, будто бы с помощью созерцания они достигают такой отрешенности от действительности, что «добиваются слияния души с божеством» и одним усилием воли могут подниматься на воздух» (с. 111).

Итак, единой точки зрения на феномен левитации нет. Оценки реальности колеблются от категорического «да» до не менее категорического «нет». Почему так? Бесспорно, все несуществующее, в отличие от существующего, не существует. Но разве не бывает так, что объявляется несуществующим то, что не поддается объяснению?

Однако, закрывая глаза, мы не закрываем проблему. Мы не можем декретировать природе, что она может и должна, а чего не имеет права делать. Левитация либо реальна, либо вымышлена! Но даже в последнем случае она представляет интерес для ученых — психологов, медиков, фольклористов.

Мстислав МИРОШНИКОВ,

доктор технических наук, профессор

Встреча с феноменом. По-види-мому, первым импульсом, толкнувшим меня, инженера, заняться симметрией неравновесных процессов и экспериментами по изменению веса различных объектов, послужил интересный эффект, явно противоречивший закону сохранения массы и энергии. Дело было так. В 1954 году при стендовых испытаниях ученые случайно обнаружили, что показания манометров, регистрировавших давление в баках окислителя и горючего при работающем двигателе (в режиме высокочастотных вибраций), отличаются на систематическую величину от значений, имевших место при та-рировочных испытаниях. Это давало в конечном итоге относительную прибавку в тяге, равную Ю^-3. При расчетной тяге 44 т получалось на 44 кг больше. Объяснить

этот многократно проверенный эффект с позиции закона сохранения массы и энергии нельзя. В те же годы я прочел публикацию о похожем явлении: если корабельный компас находится в зоне вибрации силовой установки, то наблюдается систематическое отклонение стрелки от направления на север. А в 70-х годах познакомился с экспериментами профессора Н. А. Козырева, показавшего, что в условиях вибрации измерительной системы тело изменяет свой вес в относительном выражении на величину, равную 10'\

Энтропийный закон сохранения.

На протяжении долгих лет я так или иначе возвращался к этой загадке. Постепенно вырисовывались очертания концепции, которая могла объяснить многие свойства веществ и живых организмов, в том числе их способность в условиях неравновесного процесса значительно изменять свой вес.

57