Техника - молодёжи 1988-06, страница 16

| МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПРОЕКТЫ-

Предлагаем лететь к Марсу

В июле этого года стартом нового космического аппарата «Фобос» ознаменуется начало новой многоцелевой программы по изучению межпланетного пространства (см. «ТМ» № 4 за 1987 г.). В подготовке уникальных научных экспериментов участвуют ученые Австрии, Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Советского Союза, Франции, ФРГ, Финляндии, Чехословакии, Швейцарии, Швеции и Европейского космического агентства. Марсианский спутник станет первым малым телом Солнечной системы, поверхности которого достигнет космический аппарат. А каковы перспективы дальнейшего международного сотрудничества в космосе? Об этом, еще одном шаге во взаимопонимании и сотрудничестве нашей страны и США, рассказал академик Роальд Зиннурович САГДЕЕВ в статье, опубликованной в «Вашингтон пост».

Роальд САГДЕЕВ,

академик. Герой Социалистического Труда,

директор Института космических исследований АН СССР

11 тобы поддержать надежды, по-

явившиеся на вашингтонской встрече на высшем уровне, Советский Союз и США должны сотрудничать по важным проектам на передовых рубежах науки. Первым шагом мог бы быть совместный полет к Марсу.

Начинать следует постепенно, с непилотируемых полетов. Прежде всего к 1994 году мы должны подготовить совместный запуск для посадки на Марс подвижного автоматического космического аппарата. Далее в 1998 году мы должны запустить совместную миссию и возвратить ее с образцами марсианского грунта на Землю. Это поистине задача века. При благополучном завершении этих проектов мы могли бы объединить наши усилия с тем, чтобы высадить людей на Марс, может быть, к 2001 году.

Надо быть реалистами. Если американцы обеспокоены проблемой передачи засекреченной военной технологии Советскому Союзу, мы должны найти пути сотрудничества, не требующие полного тесного взаимодействия.

Например: каждая сторона могла бы направить на Марс свою запускаемую независимо с Земли научную аппаратуру, но работающую совместно на Марсе. Я не исключил бы

14

и более амбициозной возможности — вывода на орбиту Марса или посадки на его поверхность совместного космического аппарата. Это было бы продолжением такого сотрудничества, которое в 1975 году привело к осуществлению стыковки кораблей «Аполлон» и «Союз». Но, вероятно, еще рано говорить о таком сотрудничестве.

Стоимость таких полетов к Марсу была бы приемлема, она значительно ниже ежегодных расходов каждой из наших стран на ядерное вооружение. Общая стоимость начальной фазы — доставка марсохода — была бы около одного миллиарда долларов. Следующий проект — взятие образцов марсианского грунта и возвращение их на Землю,— вероятно, обошелся бы менее чем в 5 миллиардов долларов. Последний этап — основная пилотируемая экспедиция на Марс — стоил бы от 50 до 100 миллиардов, при условии, разумеется, стабильности доллара

Такое сотрудничество в космосе не только расширило бы ведущийся сейчас диалог между нашими двумя странами, но добавило бы к нему нечто новое. Если наш диалог будет касаться только вопросов контроля над вооружением, тогда мы будем заняты лишь военными аспектами и нам трудно будет найти общий язык. Нужно нечто большее.

Я знаю, что может значить международное научное сотрудничество, поскольку на протяжении почти всей моей профессиональной жизни оно было благотворным для меня. Начиная с конца 1950-х годов я

чувствовал себя членом международного научного сообщества. Со своими коллегами мы сопоставляем результаты исследований, обмениваемся визитами, становимся друзьями. Моя семья научилась английскому, и сейчас даже мой четырехлетний внук говорит на двух языках. Такие контакты меняют жизнь.

Научное сотрудничество иллюстрируют слова Фрейда: «Когда люди совместно владеют чем-то, у них меньше шансов враждовать». Даже мрачный юмор ядерного века отражает эту мудрость. В недавнем прошлом, в середине полета нашего аппарата «Вега» к комете Галлея, у нас было много американских гостей. Кто-то обронил, что один из них был членом Комитета США по выбору целей, подлежащих атаке в случае ядерной войны. Я сказал ему: «Говорят, вы определили в Москве 60 целей. Не сделаете ли вы нам любезность в духе научного сотрудничества: не исключите ли вы из этого списка наш институт?»

Он ответил, что институт в течение рабочего дня будет изыматься из списка. Какое благо для повышения производительности труда. Люди захотели бы, пожалуй, работать круглосуточно.

После окончания университета в 1956 году я начал работать в научном институте имени Курчатова, в одной из наших головных лабораторий. Физика плазмы была моей специальностью, и я занялся проблемой управляемых термоядерных реакций, известной как «термоядерный синтез». В то время эта область науки была полностью засекречена и в СССР, и в США, несмотря на ее мирную цель — создание электростанций. Все, что мы делали, мы могли обсуждать только среди небольшой группы ученых, имеющих специальный допуск. Нас очень будоражило все, что мы делали, но мы не имели представления, что же еще происходило где-то.

Колоссальным откровением явилась наша первая серьезная встреча с западными учеными в 1958 году. Это была конференция по мирному использованию атомной энергии в Женеве, на которую обе стороны прислали сотни ученых и инженеров. Вы не представляете, что это было для нас. В первый раз увидеть американских коллег для нас было то же, что увидеть инопланетян. Еще удивительнее для меня, молодого человека, было осознать, что эти «инопланетяне» говорили на том же языке науки, что и я.