Техника - молодёжи 1989-07, страница 45

лал распоряжение относительно следующего дня, надеясь пораньше отправиться домой. Я устал и хотел немного побездельничать. Однако остался на взлетном поле, чтобы посмотреть на посадку довольно крупного военного аэроплана; потом его закатили в ангар на противоположном конце поля. Когда я уже совсем собрался уходить, ко мне подошел господин Шидловский и сказал, что поле освободилось. Он также заметил, что если я не имею ничего против полета 13-го числа, он не видит препятствий к испытаниям прямо сегодня вечером. Честно говоря, мне вовсе не хотелось лететь сегодня, но сказать этого я не мог и поэтому приказал выкатить аэроплан из ангара. В десять часов вечера «Гранд» застыл на старте. Начиналось время белых ночей, то есть полной темноты не наступало, поэтому в течение еще одного часа освещение не вызывало никаких беспокойств

Несмотря на то, что никто не знал о возможном испытательном полете, большая толпа — в основном рабочие и жители окрестностей — собралась у кромки взлетного поля. Я быстро осмотрел машину, проверил двигатели и количество топлива, потом залез в кабину и приказал их завести. Вскоре услышал гул моторов, увидел голубые вспышки выхлопов и почувствовал легкое подрагивание машины, готовой к взлету. Все мои сомнения исчезли. Пока двигатели прогревались, я еще раз посмотрел вокруг. Как было оговорено заранее, мой второй пилот Алехнович расположился в пассажирской кабине, готовый переместиться вперед или назад, если самолет начнет «нырять» носом или станет заваливаться на хвост. Мой механик находился на мостике, готовый дать команду людям, которые держали аэроплан за крылья, чтобы те отпустили его. Взлетная полоса была свободна. Я постепенно открывал дроссели. Когда четыре двигателя заработали в полную мощность, я подождал пару минут, чтобы убедиться в их надежной работе, и затем дал знак механику. Он, в свою очередь, дал сигнал людям, и в следующий момент «Гранд» начал двигаться

Аэроплан постепенно набирал скорость на размякшей, влажной взлетной полосе. Через несколько секунд я почувствовал, как приподнялся хвост — мы набирали скорость. В пилотской кабине, поднятой высоко над землей и защищавшей от ветра, создавалось впечатление, что движение очень медленное. Однако через несколько секунд пришли в действие руль высоты и элероны, указывая на то, что мы приближаемся к скорости отрыва. Я медлен-

Еще в России конструкторское бюро И. И. Сикорского создавало все, возможные тогда, типы самолетов. Широким диапазоном продукции отличалась и «русская фирма» Сикорского в США: от 5-местного S 39 до 44-местного S 40 (1931 год).

но взял на себя руль управления. В следующий момент удары колес о грунт прекратились и земля начала постепенно уплывать вниз. Я осторожно сделал несколько движений рычагами управления, чтобы почувствовать машину. Она реагировала. Я продолжал набирать высоту по прямой линии, поглядывая время от времени на приборы и повторяя незначительные движения рычагами управления, теперь уже хорошо знакомые любому летчику-испытателю. Будучи совершенно незаметными, они тем не менее являются вполне достаточными для того, чтобы стало ясно, что системы управления действуют нормально. Самолет летел очень плавно со скоростью около 60 миль в час Было довольно странно управлять аэропланом и не чувствовать при этом на своем лице воздушных потоков. Впереди, на мостике, стоял механик. Он обернулся — на его лице я увидел выражение счастья и триумфа. Что же касается меня самого, то, безусловно, я испытывал удовлетворение от пилотирования этой огромной машины, от осознания происходящего, ио я был слишком занят управлением, стараясь сделать как можно лучше эту важную работу, и мне было, в общем-то, не до эмоций.

Достигнув высоты примерно 400 футов, я начал выполнять левый разворот. Аэроплан слушался великолепно. Чуть позже, на высоте 600 футов, был выполнен второй поворот, на этот раз мы прошли над ангарами и точкой нашего старта. Механик счастливо помахал рукой огромной толпе внизу; из пассажирской кабины выглядывал второй пилот. На короткое мгновение меня пронзила мысль, что мы, наконец-то, достигли желанной цели, это было настоящее счастье, и я его ощутил в полной мере. Однако в следующий момент я уже снова был занят рутинной работой испытательного полета. Набрав достаточную высоту и достигнув открытого поля, я начал испытывать управление машиной более интенсивно. Она реагировала отлично, правда, несколько медленнее, чем маленький аппарат Следующим этапом было закрытие дросселя: я начал медленно и осторожно его закрывать, одновременно нажимая на педаль руля. По-видимому, я не полностью сбросил мощность двигателя, но было совершенно ясно, что это вполне можно сделать и самолет тем не менее останется под моим контролем. Наконец осталось пройти наи

более важный момент испытания — посадку: находясь на высоте примерно семь-восемь сотен футов, я дважды попытался перевести аппарат в режим планирующего спуска, имитируя посадку. Аэроплан подчинялся настолько безукоризненно, что вопреки первоначальной программе я решил совер шить посадку обычным способом, а не через сброс скорости на высоте. На расстоянии примерно одной мили от поля сделал круг и начал постепенное снижение, нацеливаясь на начало взлетно-посадочной полосы. Аэроплан прекрасно слушался и достиг поля на вы соте около 15 футов. Я слегка увеличил тягу и пролетел над ангарами. Достигнув середины полосы, сбросил мощность двигателей и очень легко совер шил мягкую посадку. Огромная машина остановилась.

Параллельно взлетно-посадочной полосе на краю поля была сооружена высокая насыпь, на которой по вечерам собиралось много народа. Обычно люди вели себя сдержанно и никогда не мешали полетам. Однако в этот вечер события развивались иначе. Через несколько мгновений после посадки мы увидели что граница взлетного поля движется к нам как приливная волна. Несколько тысяч человек бежали к нам. и через мгновение «Гранд» оказался окруженным толпой, из которой неслись радостные, восторженные крики. Мы трое вышли иа мостик, размахивая руками и шапками, благодаря людей за столь искреннее выражение их одобрения и энтузиазм.

Поскольку рулежка оказалась невозможной, я решил через несколько минут спуститься из кабины и пойти к ангарам. Но, прежде чем мои ноги коснулись земли, толпа подхватила меня и понесла навстречу господину Шидловскому, который с выражением радости и триум фа ждал моего доклада об испытании.

Этот короткий полет, продолжав шийся в тот вечер 13 мая 1913 года всего десять минут, оказался очень важным событием в моей авиационной работе. Он практически подтвердил все наши разработки, которые часто подвергались сомнению, особенно когда речь заходила о большом аэроплане с несколькими двигателями.

В течение следующих месяцев он совершил множество полетов и стал привычным зрелищем в небе Петрограда. Его назвали «Русский витязь», но ко роткое прозвище «Гранд» оказалось

43