Техника - молодёжи 1989-07, страница 43

Опережая мыслью время

Статья историка Ю. Коионенко под таким названием, опубликованная в № 10 за 1988 год, вызвала большой интерес у читателей. Причем многие из них обращают наше внимание на другие случаи предвидения будущего.

«Однажды известный художник В Е. Попков, посмертно удостоенный Государственной премии СССР, будучи на даче, нырял с мостков в опасном месте,— пишет заслуженный художник РСФСР, кандидат искусствоведения М. Плахова.— Ему сказали, что нырять здесь не стоит, можно разбить голову или сломать шейные позвонки.

— Это мне не угрожает,— ответил Попков.— Я умру от пули.

Через некоторое время, в 1974 году, его застрелили...

И еще. Много лет я и мой муж, заслуженный художник РСФСР Б'. Алексеев, были знакомы с вице-президентом АН СССР, академиком А. В. Сидорен ко Как-то мы возвращались в Москву из Туркмении. Над Волгой самолет сильно бросало, и я сказала ученому:

— И как это вы не боитесь столь часто летать на самолетах?

— А я и так знаю, что погибну в автомобильной или авиационной катастрофе,— спокойно ответил Сидоренко. Вскоре он погиб в Алжире при автомобильной катастрофе.

Необъяснимо, но перед отъездом в эту командировку Александр Васильевич привел в порядок документы и бумаги, чего никогда не было при его многочисленных поездках и наклеил на дверь своей комнаты записку «Здесь все ра зобрано».

«Прочитав статью Ю. Кононенко, я вспомнил и другую публикацию на эту тему — «Предвидеть, чтобы избежать» (см. «ТМ» № 1 за 1984 год),— сообщает московский авиаинженер П. Колесников.— В связи с этим хочу напомнить о судьбе американского коммуниста, летчика-испытателя, писателя Д Коллинза, который не только предчувствовал свою гибель, ио и... описал ее.

В начале 30-х годов Коллинзу предстояли последние полеты, после чего он должен был получить работу в редакции одной из газет Полеты были крайне опасными, речь шла об испытаниях бомбардировщика «Грумман Хеллдай вер» на сверхмаксимальную скорость в отвесном пикировании. Перед ними Коллннз написал короткую новеллу, предпослав ей следующие строки: «То, что вы сейчас прочтете, слова Джеймса Коллинза, и притом не продиктованные «нашему корреспонденту», а написан ные собственноручно, хотя, в некотором

роде, и после смерти». Вот концовка его последнего материала:

«Вниз. Рев сверкающей стали, внезапный блеск... да, да, вот оно... отрываются крылья... слишком хрупкие... крылья... мечта... тяжелые дни.

Холодный, но трепетный фюзеляж — последнее, что почувствовало мое теплое, живое тело. Протяжный, громкий рев мотора — страшный нарастающий, переходящий в оглушительный грохот при встрече с землей — был моей смертной песней. И вот я умер».

Именно так и произошло. В некрологе издатели книги погибшего летчика написали: «Тело Джимми Коллинза нашли в пятницу на кладбище Пайнлон, близ Фармингдейла, на Лонг-Айленде, под обломками самолета «Грумман», который он испытывал для военного флота. Он упал с высоты 10 тыс. футов. Тело его было разбито, скрючено, изуродовано».

«Как ни странно (а может, как раз закономерно?), но мне удалось отыскать случаи предвидения будущего в военно-мемуарной литературе,— обратился в редакцию бывший моряк, мур-манчанин С. Чернов.— Вот пример. В сентябре 1944 года североморская подводная лодка Щ-402, награжденная орденом Красного Знамени н удостоенная гвардейского звания, готовилась к очередному, 16-му боевому походу. У ее командира А М. Каутского была репутация опытного и удачливого подводника. Однако «перед этим походом Каутский, человек отнюдь ие мнительный, находился в мрачном настроении»,— вспоминал Герой Советского Союза контр-адмирал И. А. Колышкин, командовавший тогда бригадой североморских подводных лодок Каутский передал приятелю фотографии, до тех пор лежавшие под стеклом на его столе, и попросил переслать их жене. «Никогда раньше Александр Моисеевич не заводил таких разговоров,— продолжал Колышкин.— Да и действительно причин для волнения не было Поход предстоял обычный, ничем не отличающийся от многих предыдущих».

21 сентября 1944 года Щ-402 была обнаружена в надводном положении, атакована и потоплена со всем экипажем... советским самолетом. Как выяснилось, летчика не предупредили, что в этом районе будет наша «щука» и атаки любых субмарин запрещены.

И еще — в 60-х годах я прочитал в одном из «толстых» журналов (к сожалению, запамятовал, в каком) воспоминания Маршала Советского Союза К. А. Мерецкова, и меня поразил эпизод, относящийся к сентябрю 1918 года. Вечером, перед боем, командир отряда Говорков вдруг сел за письмо к родным и, закончив, передал его своему комиссару Мерецкову. Тот был несказанно удивлен, услышав от Говоркова, опытного военного, бывшего офицера, прошедшего первую мировую войну, что завтра он будет убит. Так и произошло.

Не знаю почему, но в последующих книжных изданиях и переизданиях этих

мемуаров случай с письмом исчез...»

«В 1944 году авиационная дивизия, которой командовал полковник А И. Покрышкин, осваивала новые ист ребители Ла-7,— пишет тульский инженер В. Ярославский.— На фронте было затишье. Однажды в 16-й авиаполк приехал журналист Ю. Жуков; беседовал с летчиками. В том числе со знаменитым асом, Героем Советского Союза капитаном А. Ф. Клубовым, на счету которого было 457 боевых вылетов и 95 боев, в которых он одержал 50 побед. Жуков обратил внимание на подавленное состояние Клубова.

Вечером для летчиков и наземного персонала устроили киносеанс и танцы. «Я вдруг заметил Клубова,— вспоминал трижды Герой Советского Союза, маршал авиации А И. Покрышкин — Он стоял один, прислонясь к стенке. Его обожженное лицо при тусклом свете было грустным. О чем он думал? Я никогда не видел его таким отрешенным и подавленным». Наутро Клубов взлетел опробовать новый Ла-7. В воздухе отказала гидросистема, перестала дей ствовать система механизации крыла и тормоза. Клубов ушел на второй круг, вновь зашел на посадку. Самолет коснулся земли на большой скорости, проскочил аэродром, выскочил на вязкую почву, встал на нос и перевернулся, придавив кабину Спасти Клубова не удалось.

А вот пример того, как предчувствие, возникшее у нескольких людей, связанных общим делом, помогло избежать большого несчастья. Летом 1942 года летчик Б. Тихомолов получил приказ доставить под Варшаву четверых разведчиков. Полет предстоял трудный, многочасовой, большей частью над территорией, оккупированной нацистами Но летчика смутило другое, «какая-то ноющая боль в сердце, какие-то смутные предчувствия. Что бы это могло быть? — писал много лет спустя Герой Советского Союза Б. Тихомолов.— Отказаться! Но под каким предлогом? Сослаться на предчувствия? Меня же засмеют!»

К счастью, командир полка все понял и перенес вылет на завтра. Узнав об этом, старший из разведчиков признался: «А вы знаете, я себя скверно чувствовал. . Мне тоже почему-то не хотелось лететь. Завтра — пожалуйста, а сегодня — нет! — он приложил руку к груди.— Вот тут что-то болело, так нехорошо». Отлегло от сердца и у Тихомолова, он приказал подвесить бомбы на свой двухмоторный бомбардировщик Ил-4 и слетал на бомбежку вражеского объекта, находившегося недалеко от линии фронта. Когда Ил 4 возвращался, вдруг отказал левый мотор Хорошо, что это случилось над своей территорией и Ти хомолов сумел дотянуть до аэродрома».

...Вполне возможно, что наши читатели пополнят список подобных фактов. А специалисты, надеемся, возьмут их на заметку при попытке объяснения столь необычного феномена человеческой психики.

41