Техника - молодёжи 1990-06, страница 12

ропы. Но там даже максимальная плотность загрязнений не превышает двух кюри на квадратный километр.

Возвращаясь к топливным, или, как еще говорят, «горячим» частицам, отметим, что именно они наиболее опасны. Если при взрывах атомных бомб они состоят в основном из изотопов плутония, то «чернобыльские» более коварны, представляя собой и альфа- и бета- и гамма-излучатели. Бомба порождает короткоживущую радиоактивность. Трагедия Чернобыля — в долговременном заражении огромных территорий. Сейчас ученые, работающие в зоне, исследуют топливные частицы и их опасность для человека. Выяснено, что они состоят из радионуклидов йода-131, плу-тония-239, нептуния-239, цезия-137, стронция-90 и других изотопов, часть которых были короткоживу-щими и уже распались. До последнего времени радионуклиды находились в связанном состоянии, как говорят ученые — в урановой матрице. Но под действием почвенных кислот уже началось их постепенное вымывание из дисперсных частиц. Кто знает — куда попадут эти изотопы?

Но основная опасность — под укрытием. А оно не вечно. Конструкция рассчитывалась лет на 20— 30. Внутри — пострадавшее здание и более 180 т ядерного топлива. Пока оно ведет себя спокойно, согласно законам физики падает радиоактивность и температура. Однако любое сильное разрушение в саркофаге (а чтобы его предотвратить, и работает Комплексная экспедиция) могло бы привести к опасным последствиям. Во-первых, в результате объединения топливных масс не исключено возникновение цепной реакции. И хотя мощного взрыва не произошло бы, выброс радиоактивности был бы наверняка.

Во-вторых, при неконтролируемых разрушениях строительные конструкции могут завалить топливо, до сих пор выделяющее тепло (к моменту завершения строительства укрытия его мощность составляла более мегаватта). Оно начало бы разогреваться, расплавляя ближайшие слои бетона.

И наконец, третье: в укрытии — десятки тонн топлива, превратившегося в пыль, а саркофаг — это не герметичный баллон, в нем есть щели, и в случае больших внутрен

них встрясок она могла выйти на-ружу.

Прояснить ситуацию, связанную с возникновением первой опасности, экспедиции удалось весной 1989 года. С помощью'нейтронных исследований, радиохимических анализов образцов, дистанционных методов определения масс было доказано, что ни при каких реальных перемещениях топлива, оставшегося в укрытии, возникновение самопроизвольной цепной реакции невозможно. Топливо, как говорят, находится в глубоко подкритиче-ском состоянии.

Члены экспедиции — не греша против истины, можно смело сказать — героическими усилиями еще в 1986 году определили не только места расположения топливо-содержащих масс, но и их модификацию. О мелкодиспергированной пыли, которая попала практически во все помещения укрытия, внедрившись в.стены, потолки, полы, мы уже говорили. Но осталось топливо и в виде фрагментов активной зоны (целые сборки, отдельные тепловыделяющие элементы, их осколки), а также — застывшая лава. Последнюю впервые обнаружили в одном из подреакторных коридоров. Несколько кубометров бетона, перемешанного с топливом, образовали так называемую «слоновую HQry» (сейчас их найдено уже четыре), которая в 1986 году излучала около 8000 рентген в час. Отколоть от нее кусочек никак не могли — лава была так крепка, что не поддавалась подогнанному к ней дистанционно управляемому сверлильному станку. И лишь всадив в одно и то же место несколько бронебойных пуль, удалось отколоть пробу. Анализ показал, что на 70— 90% осколки состоят из расплавленного песка, на 2—10% — из топливных частиц, есть еще графит, примеси металлов.

Ученые столкнулись и с такой особенностью (собственно, ее предвидели еще в мае 1986 года) — разрушение бетона при соприкосновении с горячим топливом. Это происходит не сразу. Сначала в местах контакта образуются остеклованные м^ссы, а затем они под воздействием высоких радиационных полей и электростатических сил превращаются в пыль.

После того, как ученые пришли к выводу, что нового взрыва не предвидится, на первый план вышла радиационная опасность, которая может возникнуть при разру

шениях. Чем больше проходит времени, тем сильнее она возрастает. Сейчас строители успевают поддерживать вызывающие опасения конструкции 4-го блока, укрепляя их. Но, идя по такому пути, экспедиция ^превратится в постоянно действующую ремонтную бригаду. А ведь люди, работая в саркофаге, неизбежно облучаются. Поэтому в Институте атомной энергии обосновали новую концепцию укрытия. Над саркофагом предлагается возвести герметичное, с монолитными стенами сооружение, непроницаемое ни снизу, ни сверху, ни с боков.

Рассматривались и другие предложения, в частности — разобрать укрытие до «зеленой лужайки». Но, по мнению заместителя начальника экспедиции А. А. Борового, мы к этому абсолютно не готовы Как проводить полную разборку радиоактивных стен, перекрытий, завалов? Человечество не имело еще таких прецедентов, и технических средств для этого просто не существует. Саркофаг нужно будет резать на куски и куда-то вывозить (куда?). Придется сооружать завод по переработке высокоактивных ядерных материалов, строить где-то новые могильники на тысячи тонн отходов, по объему они окажутся больше самого укрытия — многомиллиардное затраты. Помимо подрыва бюджета страны, неизбежна коллективная доза облучения, которую получат десятки тысяч людей, привлеченных к этим работам. «Зеленая лужайка» выглядит заманчиво, когда рассуждения основаны лишь на эмоциях.

Что касается укрытия-2, то оно представляется таким — мощные боковые стены, опирающиеся, скажем, с северной стороны на каскадную стену нынешнего саркофага, с южной — на забетонированную часть машинного зала. Постройка вроде огромного ангара, рассчитанного на сотни лет. Там будет предусмотрена вентиляция, системы очистки воздуха и теплоотвода, чтобы никакие неприятности внутри не проявили себя снаружи. Необходимо оставить возможность и для научных исследований — как ни страшна Чернобыльская трагедия, она сама по себе уникальна, и ученые обязаны скрупулезно разобраться в ее последствиях. В том числе и во имя того, чтобы больше никогда не иметь подобной возможности.

10