Техника - молодёжи 1990-06, страница 11

чая струя достигала высоты более 1200 м, в последующие — колебалась от 200 до 400. Накладывались и сложные метеорологические условия - за активные дни аварии направление ветра очертило почти полный круг. С большими трудностями удавалось взять необходимые пробы и определить параметры воздушной струи, выносящей радиоактивные аэрозоли из реактора. Ученым было трудно оценить погрешности этих данных.

Второй путь оказался не менее сложным. Определить плотность радионуклидов на огромных площадях (а речь шла о тысячах квадратных километров) за короткие сроки почти невозможно. Дело в том, что альфа-частицы (от плутония, например) имеют в почве ничтожный пробег и практически все поглощаются. Надежный способ их регистрации — взять достаточно большую пробу, из которой затем радиохимическим методом выделять радионуклиды. У квалифицированного специалиста при наличии соответствующей аппаратуры это занимает несколько дней. Все институты Советского Союза, имеющие возможность проводить такие исследования, подключились к работе. И все равно до конца 1986 года удалось сделать всего лишь порядка 200 полных радиохимических анализов. (Отвлекаясь от темы, скажу, что населенных пунктов только на территории нынешней зоны отчуждения в несколько раз больше!)

Как оказалось, независимо фонтанировали лишь летучие радионуклиды: инертные газы, йод, цезий, теллур. Остальные выбрасывались в виде топливных частиц, в составе которых был и сравнительно короткоживущий изотоп церий-144. Определяя связанное с ним гамма-излучение, есть возможность косвенным путем получить данные о количестве альфа-распадов, в частности, плутония.

Оценка выброса велась по трех-звенной схеме. Сначала с помощью аэроразведки определялись поля гамма-излучения. По ним в первом приближении можно было судить о количестве выпавшего топлива. Затем гамма-спектрометрические исследования почвенных проб давали информацию о выбросе уже с погрешностью в 20%. И, наконец, по тщательным радиохимическим анализам происходило дальнейшее уточнение.

Первые результаты были полу

чены в Институте атомной энергии к утру 15 мая 1986 года — вне разрушенного блока находится 3—4% топлива от первоначальной загрузки. К середине июля эти данные сравнили с независимыми расчетами, проводившимися в институтах Госкомгидромета, Минсредмаша и Министерства обороны. Выброс топлива, по их оценкам, составлял от 2 до 6% (от 2 до 14т). Правда, в одном из институтов дали большее значение— 15—20%. Однако и его сотрудники, проведя более углубленный анализ с дополнительным исследованием проб, вскоре присоединились к выводам коллег. В итоге академик В. А. Легасов в докладе, сделанном в августе 1986 года в Вене, оценил выброс, как 3± 1,5% ядерного топлива, содержащего нелетучие продукты деления и трансурановые элементы.

Когда строился саркофаг, удалось сначала опустить с вертолета, а потом еще и подъемным краном установить диагностическую аппаратуру (в частности, тепловые датчики) как на развале, так и в некоторых боковых помещениях, и по выделяющемуся теплу оценить, сколько топлива осталось внутри укрытия. Так вот, по этой методике его там находилось более 87%.

Измерить точнее тогда не смогли. Дело в том, что из самой шахты реактора большая часть топлива была выброшена. Оно превратилось в пыль и сначала вылетало на крышу машзала, а затем сбрасывалось вниз. Смешавшись с песком и расплавив его, выливалось в центральный зал, под каскадную стену,, в подреакторные и другие помещения. Но все это в пределах саркофага. Сейчас после всех уточнений ученые пришли к выводу, что в нем

осталось около 96% топлива, а выброс за пределы станции — 3,5±0,5%.

Помимо топливных частиц из разрушенного реактора были выброшены практически все благородные газы. Относительно йода ученые затрудняются дать точные цифры. Он легко абсорбируется на холодных поверхностях и сколько его осело на забрасываемых в развал мешках — неизвестно.

Что касается цезия, то в докладе В. А. Легасова указывалось 13± ±7%. Сегодня существуют и другие оценки. Но большинство ученых сходится на том, что из всего цезия-137, общей радиоактивностью 7,2 МКи, находившегося в реакторе, выброшена приблизительно четвертая часть. Причем более 40% фт нее выпало вместе с дождями' в виде так называемых «цезиевых пятен» на территории Советского Союза и 30 -35% - в странах Ев

В реакторный зал разрушенного блока удалось проникнуть человеку. И не просто проникнуть, а взобраться на самое опасное место — на «Елену». Так называют здесь металлоконструкцию крышки реактора — схемы «Е», которая при взрыве встала почти вертикально, вырвав при этом из аппарата сотни технологических трубок.