Техника - молодёжи 1992-10, страница 29

Автопортрет с кометой Галлея. Компьютерный коллаж

первобытное собирательство в качестве отмычек материального мира позволяло создать свой стихийный инструментарий, своего рода домашнюю аптечку по ремонту бытовой техники. Какой бы элемент малых механизмов ни вышел из строя, всегда можно было подобрать механическую или электрическую замену ему. Лечение велосипеда или швейной машинки, электропроигрывателя или утюга шло исключительно исходя из здравого смысла самого разработчика. Считалось, что его Величество Творец всех сущих железок — лицо замечательно умное, а все его технические устройства абсолютно логичны, функциональны и непогрешимы. Поэтому виртуальное общение с конструктором в процессе разборки очередного неизвестного механизма принимало форму внутреннего монолога, когда ученик задает вопросы,

На кресте прогресса. Рисунок.

а учитель в ответ лишь молча улыбается. Понятно, что лучший самоучитель — это ты сам, вооруженный смекалкой и любопытством.

Общие формулы механики в конечном счете трансформируются в законы движения вселенной и старого доброго патефона. Единство

технического мира, общность законов его развития выстраиваются в атомарную систему детского восприятия, где туго свернутая часовая спираль и звонкая пружинка кузнечика пересекаются, дополняя друг друга. Магия магния и белый шар взрыв-пакета на пустыре, ракета с целлулоидной начинкой, дымовушка, васильковые свечки ацетилена, лакмусовое таинство фенолфталеина, оседание серебра в старом закрепителе,— казалось, нет такого явления, которое нельзя объяснить. Микрозаконы бытового сознания, как муравьи, облепили мир, рассыпались по его складкам и предметам. Юные гении — Юрка Загайнов, Газис Хамитов — круглые отличники и эрудиты, неразлучные компаньоны всех моих опытов и начинаний, сколько новых связей и закономерностей мы «открыли» в природе?! В ауре алхимии и шаманства самостоятельно проходили путь от средневековья к современности. Самодельные бинокль, телескоп, гирокомпас, модели самолета, подводной лодки, парового двигателя, телеграф, телефон, детектор и, наконец, писк моды 60-х годов — карманный транзисторный приемник,— все эти нехитрые приборы создавались без шпаргалок и справочников путем бесконечных проб и ошибок. Без знания законов и формул, вслепую, на ощупь мы двигались по коридорам оптики, механики, химии, радиотехники, на несколько лет опережая школьную программу. Да, непонятно, да, умопомрачительно, но ведь работает: приближает, крутится, говорит. Вполне достаточно аспиринной кислицы батареек, чтобы лампочка горела, мотор крутился, а из приемника тихо лилась музыка.

Интуитивное познание отдельных фрагментов технического бытия, эмоционально усиленное личным опытом, по сути дела, представляло собой модель исследовательской деятельности, пусть наивно-школярской, но страстной и ненасытной. Исследовательский голод, патологическое желание разобрать на части очередное устройство — желательно с электрической начинкой — заставляли порой преступить запрет, нарушить закон,— когда на стройке, к примеру, снималось электрообо

рудование или совершался налет на станцию юных техников. Как в пионерском лагере всегда хочется сладкого, так нам постоянно хотелось все новых и новых технических событий и приключений. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы мы вовремя не стали питать свои мозги технической периодикой. Статьи из научно-популярных журналов постепенно сбивали стихийный огонь бесконтрольного познания. Бытовой интуитивный экспериментальный опыт начал обрастать плотью хоть каких-то теорий, а разношерстные знания и догадки — фокусироваться в элементарную техническую грамотность, если не куль-туру. Уменьшился наш экстремизм, спокойнее заходили мы теперь в радиомагазины, больше не вздрагивали от одного вида бесхозной железки. Возможно, что-то похожее происходит в период полового созревания, когда твою сокровенную жгучую тайну вдруг объяснят спокойным голосом, и

Несси в детстве. Рисунок.

ты неожиданно поймешь, что даже самое-самое личное — лишь часть всеобщего и закономерного... Что же касается созревания духовного — отнюдь не эпизодическую роль сыграло здесь и чтение многочисленных научно-фан-тастических романов и повестей. Ефремов, Стругацкие, Бредбери, Азимов, Саймак,— крутая лест

27