Техника - молодёжи 1994-01, страница 40

Книжная орбита

Рудольф БАЛАНДИН

ПОЛИТЭКОЛОГИЯ

Актуальность синтеза естествознания и обществоведения ясна. Без этого не выработать систему рациональных мероприятий по охране природы, а значит, и здоровья людей.

В СССР подобные проблемы рассматривались прежде всего в пропагандистском аспекте: мол, у нас природу берегут, она достояние общее, а у них, капиталистов, злостно губится ради наживы немногих. Для придания идеологической схеме убедительности цензура тщательно отбирала факты. С этой процедурой и мне довелось вплотную познакомиться 35 лет назад, при подготовке к изданию книг «Планета обретает разум. Биосфера—техносфера» и «Перестройка биосферы». Первая, совсем было запрещенная к выпуску, вышла в свет со значительными купюрами. Во второй мне предложили изъять негативные примеры, относящиеся к СССР, даже со ссылками на «Правду», «Известия». Пытался уговаривать: состояние дел на родине должно нас беспокоить больше, чем в разных там США и ФРГ! А в ответ: «Не будьте наивны. Там используют вашу работу для очернения» и т.д.

С подобными «идеологическими блюстителями» сталкивались многие писатели, журналисты, ученые. Тем не менее защитники природы постепенно добивались успехов, в стране разворачивался «эколикбез»... Вспомнилось об этом потому, что издана солидная работа, насыщенная разнообразными, порой страшными, еще недавно секретными, сведениями о бедственном положении природы и здравоохранения в СССР.

М. Фешбах и А. Френдли-младший в книге «Экоцид в СССР» верно выбрали главный критерий состояния окружающей среды: здоровье и качество жизни.

С 1970 года по 1989 год смертность среди трудоспособного населения в нашей стране увеличилась с 399 до 480

человек на сто тысяч — главным образом, за счет сердечных приступов и раковых заболеваний. Особенно быстро «прогрессировал» рак, что заставляет подозревать его непосредственную связь с химическим и радиационным загрязнением биосферы. Из общего числа мужчин, умирающих от заболеваний дыхательных путей, лица моложе 60 лет в СССР составляют 30%, тогда как во Франции 7%, а в Японии меньше 4%. В 1988 году детская смертность в Союзе была в 27 раз выше, чем во Франции, причем от заболеваний дыхательных путей советские дети умирали в 55 раз чаще. И хотя расходы на медицину неуклонно возрастали, никаких положительных результатов это не приносило. Не говоря уж об отсутствии новых технических средств для диагностики и лечения, все больше ощущалась нехватка даже таких мелочей, как специальная бумага для электрокардиограмм или пленка для рентгеноскопии. Красноречивый штрих: «В 1991 году руководители советского здравоохранения были вынуждены признать, что отечественная промышленность в состоянии удовлетворить лишь 19% годового спроса на медикаменты».

Неудивительно, что на такой почве буйно расцвели разного рода кудесники и экстрасенсы, целители и «телепсихотерапевты», магистры черной и белой магии, «заряжатели» воды и газет. Изумляясь этому феномену, авторы находят ему объяснение: «Те, кто искренне верил в свои панацеи, и те, кто беззастенчиво надувал своих сограждан, помогли обнаружить одну основополагающую истину: после семи десятилетий самообольщений советская медицина переживала глубокий кризис...» Самообольщение, по их мнению, выразилось прежде всего в непомерном увеличении количества медицинских работников в ущерб их качеству. Но, заметим, ниже сами авторы утверждают нечто иное:

то

Рождаемость (1), смертность (2) и естественный прирост (3) населения России (переходящий в неестественную убыль) в расчете на 1000 жителей.

38

«Джулиан Хаксли, ознакомившись с состоянием советского здравоохранения в 1931 г., очень верно определил его как близкое к общему уровню других европейских стран». «Советские медики даже в ужасные годы второй мировой войны добились действительно впечатляющих успехов». Выходит, до какого-то периода наше здравоохранение развивалось успешно!

Некорректно, по меньшей мере, говорить, будто за все последние семь десятилетий в стране наблюдался упадок медицины. Бывали у нас и времена подъема. Но авторы, даже вопреки приведенным ими фактам, огульно отождествляют социализм с мраком и злом, а капитализм — со светом и добром. Опять приоритет идеологии над экологией. Получается не научнообъективная, а предвзятая политическая экология. И если прежде в нашей стране стремились показать ужасы капиталистической системы и замечательные достоинства социализма, то теперь наоборот. Но ведь ложь, вывернутая наизнанку, еще не становится правдой. Почему, допустим, именно за последние годы, когда мы повернули на путь к благо-обильному капиталистическому будущему, охрана здоровья народа и природы пришла в упадок?

Надо признать: наша пропаганда была кое в чем права. До середины нынешнего века капиталистические державы во главе с США наносили самые страшные удары по биосфере. Слаборазвитые страны стали объектом жестокой экологической (а не только экономической) эксплуатации: как поставщики сырья и дешевой рабочей силы, как место размещения вредных производств и свалка ядовитых отходов. В этом смысле политэкология действительно существует... На практике, а не в теории.

Поучительные примеры политэко-логии демонстрируют М. Фешбах и А. Френдли-младший. Например, ссылаются на утверждение писателя О. Сулейменова, будто «Казахстан превратился в кучу отбросов, куда Россия сваливала свой мусор». Мне доводилось работать в Казахстане, бывать на Семипалатинском полигоне и слышать выступление этого бывшего депутата Верховного Совета СССР. Убежден, что приведенное высказывание — спекуляция на экологии. Или еще: авторы дважды пространно пишут о «повороте с севера нескольких крупных сибирских рек на юг». На самом деле такого проекта не было и быть не могло. Речь шла максимум о нескольких процентах стока!

Выскажу мысль, которая может показаться спорной: благополучие природы мало зависит от социального строя. При феодализме и капитализме, демократиях и монархиях экологическая ситуация может быть катастрофической. Главное тут зависит