Техника - молодёжи 1994-03, страница 44
Институт человека Юрий РОСЦИУС ТАИНСТВЕННЫЙ ПЕРСТЕНЬ День каждый, каждую годину Привык я думой провожать, Грядущей смерти годовщину Меж них стараясь угадать... А.С.Пу ш к и н Жизнь динамична. Старая, еще сегодня непреложная истина завтра может оказаться отверженной и забытой, а суеверие и предрассудок недавнего прошлого воссияют светом непререкаемой мудрости и поразят непонятным истоком древнего тайного знания. Предлагаемая работа — попытка объяснить ряд странных моментов из жизни А. С. Пушкина и установить меж ними причинные связи. Отнюдь не утверждаю, что все было именно так, однако так могло быть. Что же касается самих исходных фактов, то сомневаться в их достоверности нет оснований. Итак, начнем! Кому неведом прекрасный портрет Пушкина кисти известного русского живописца В.А.Тропинина, написанный за 10 лет до трагической гибели поэта? Тро-пинин, по совету друзей поэта, изобразил его в домашнем халате, ворот рубашки охвачен шейным платком, непокорные волосы не стеснены прической. Таким Пушкин был дома, когда работал. И вряд ли кому бросится в глаза массивный золотой перстень на большом пальце правой руки Пушкина, украшенный изумрудом со слегка скругленными углами и чуть выпуклой лицевой поверхностью. Однако именно он был предметом особого внимания и любви поэта, с ним связаны разного рода загадки, не решенные и поныне. Именно его Пушкин именовал «талисманом», скучал без него, о чем как-то писал брату в письме. Еще менее известно, что некогда существовал исполненный рукой Пушкина в характерной для него манере рисунок, изображавший «двух поединщи-ков», внизу знакомым почерком начертано: «Смерть Пушкина»... Владельцем этого поразительного по прозорливости рисунка был В.А.Дуров, отставной ротмистр, городничий Сарапула и Елабуги, состоявший с Пушкиным в переписке по поводу мемуаров своей сестры, знаменитой «кавалерист-девицы» Надежды Дуровой,— сообщает в книге «Пушкин и его окружение» Л.А.Черейский. На этом, кажется, следы нашего рисунка и теряются. Приведу еще несколько фактов. Друг поэта А.Н.Вульф (см. «Рассказы о Пушкине, записанные М.И.Семевским») свидетельствует: «Известно, что Пушкин был очень суеверен...» То же самое утверждали и другие современники. Известно также, что весть о кончине импе ратора Александра дошла до села Михайловского, где отбывал свою вторую ссылку Пушкин, около 10 декабря 1825 года. Рассчитывая, что смерть императора может ослабить жесткую слежку, поэт собрался в Петербург — ему давно и страстно хотелось увидеться с друзьями. Но дабы избежать нежелательных осложнений, остановиться решил в квартире у Рылеева, который вел жизнь замкнутую и внимания к себе не привлекал. Приказав слуге готовить повозку, Пушкин поехал в Тригорское — попрощаться с соседками. И выскочивший из леса заяц перебежал дорогу! А на обратном пути, как назло,— второй! Раздосадованный Пушкин по возвращении в Михайловское вдобавок узнал, что внезапно заболел слуга, который должен был его сопровождать. Взял другого, но только отъехали от подъезда — глядь, в воротах священник, который шел проститься с барином. Еще одна дурная примета! В результате поэт никуда не поехал. «А вот каковы были бы последствия моей поездки,—добавляет Пушкин.—Я рассчитывал приехать в Петербург вечером, чтобы не огласился слишком скоро мой приезд, и следовательно попал бы к Рылееву прямо на совещание 13-го декабря. Меня приняли бы с восторгом; вероятно, я забыл бы о Вейсгаупте, попал бы с прочими на Сенатскую площадь и не сидел бы теперь с вами...» (Пересказ сообщения из. книги М.П.Погодина «Простая речь о мудреных вещах»). Вас не удивило странное упоминание о каком-то Вейсгаупте? Известный ревнитель и знаток русской старины, первый пушкинист, издатель журнала «Русский архив» П.И.Бартенев рассказывал: «Я как-то раз изъявил свое удивление Пушкину о том, что он отстранился от масонства, в которое был принят, и что он не принадлежал ни к какому тайному обществу. «Это все-таки вследствие предсказания о белой голове,— отвечал мне Пушкин — Разве ты не знаешь, что все филантропические и гуманитарные тайные общества, даже и самое масонство, получили от Адама Вейсгаупта направление, подозрительное и враждебное существующим государственным порядкам? Как же мне было приставать к ним? Вейскопф, Вейсгаупт, одно и то же». И снова некий таинственный Вейсгаупт! Свет на загадку проливает воспоминание друга Пушкина П.В.Нащокина: в конце 1830 года, живя в Москве, Пушкин, раздосадованный разными мелочными обстоятельствами, выразил желание ехать в Польшу, чтобы там принять участие в войне, — а в неприятельском лагере находился кто-то по имени Вейскопф (белая голова), и Пушкин сказал Нащокину: «Посмотри, сбудется слово немки — он непременно убьет меня!» Современники Пушкина вспоминают его рассказы о предсказании, сделанном известной в Петербурге гадалкой Александрой Филипповной Киргоф вскоре после того, как он окончил лицей. Нынешние исследователи, к сожалению, склонны эти слова недооценивать. Впрочем, обратимся к документам. Кандидат филологических наук В.Э. Вацуро в статье, предваряющей двухтомник «А.С. Пушкин в воспоминаниях современников» (М., 1974), пишет на с. 16: «...что-то, наконец, вызвало к жизни старые воспоминания о гадалке Киргоф, предсказавшей Пушкину гибель,— и заставило задним числом переставить последовательность событий так, что предсказание сбылось». Аргументы, как видим, весьма «весомые». Ну а что же все-таки говорили современники? Самое раннее из датированных упоминаний о предсказании находим во втором томе «Дневника» академика Петербургской Академии наук, историка, издателя и публициста М.П.Погодина: «1837 год. Февраль. 1. Слух о смерти Пушкина. Не верится... 2. Подтвердилось... Вспомнил предсказание ему...» Полагаю, что доказательность и ценность первой цитаты полностью зачеркнуты второй. Но, к сожалению, само предсказание дошло до нас во множестве модификаций. Приведу строки из книги того же Погодина «Простая речь о мудреных вещах» (М., 1875, с. 171 и далее): 42 |
