Техника - молодёжи 1994-04, страница 16

ницу. Дело в том, что подземное 27-километровое кольцо главного ныне ЦЕРНовского ускорителя LEP — большого электрон-пози-тронного коллайдера — проходит в основном по территории Франции. И установка DELPHI, один из четырех гигантских детекторов частиц, расположена на 100-метровой глубине под виноградниками Бургундии. А водили нас в подземелье, рассказывали о проблемах микромира, о коллайдере и детекторе два физика из Дубны — Геннадий Дмитриевич Алексеев и Александр Григорьевич Ольшевский. Позже профессор Хорст Вейнингер, один из научных лидеров и директоров ЦЕРНа, сообщит нам, что в работах на детекторе DELPHI роль физиков из России — доминирующая.

Думаю, не стоит пытаться рассказывать здесь о физике элементарных частиц — это тема многих статей. Главным для меня результатом встреч, разговоров, наблюдений в ЦЕРНе с его многочисленными ускорителями и детекторами стало впечатление о нем как о своеобразном живом существе, целостном организме. Что-то вроде дерева с разветвленной кроной, корневой системой, корой внешних проявлений. И населенного множеством обитателей. Одни обосновались на нем всерьез и надолго, другие, подобно бабочкам и птицам, лишь присели на миг, но кто-то из них успел опылить цветок. Подобно ветвям у дерева, какие-то научные направления разрастаются, а какие-то отмирают, но даже опавшие листья продолжают приносить пользу организму в целом... Вероятно, это сравнение применимо и к временным научным коллективам, образующимся здесь на интернациональной и всегда в высшей степени профессиональной основе. «Классные экспериментаторы — штучный товар»,— как сказал на конференции нобелевский лауреат профессор Карло Руббиа, бывший последние пять лет генеральным директором ЦЕРНа.

Сравнение с живым организмом приходит в голову и при знакомстве с экспериментальной основой центра — ускорителями частиц, образующими некое разумное единство. Этих установок здесь, наверное, с десяток. Первым, еще в 50-е годы, построили протонный синхротрон PS с кольцом диаметром всего 200 м. В то время он был лучшей машиной своего класса. Протоны в нем разгоняли до предельно достижимых тогда энергий в три десятка ГэВ и направляли их пучки на неподвижные

мишени. Но пришло время встречных пучков, и «старика» стали использовать лишь для предварительного разгона частиц. Начиная с 70-х годов он действовал в паре с суперсинхротроном SPS (диаметр кольца 2,2 км), работающим уже как протон-антипротонный коллайдер: при столкновении частиц их энергии суммируются, рождая все новые разнообразные осколки, несущие новую информацию.

Правда, энергия с каждым годом дорожает, и к тому же, чем мощнее, а значит, протяженнее ускоритель, тем выше затраты на его сооружение и защиту, тем больше обрастает он тем, что принято называть инфраструктурой. Но рациональная организация позволяет экономить и на инфраструктуре. Сегодня большинство ускорителей ЦЕРНа работает в основном «на подхвате» у большого коллайдера LEP. В этой органической связи дорогостоящих установок мне видится одна из причин жизнеспособности ЦЕРНа — быть может, главная.

Незадолго до нашей поездки в Швейцарию в газетах прошли сообщения, повергшие в шок мировое сообщество физиков: конгресс США прекратил финансирование проекта протонного суперколлай-дера, сооружавшегося в штате Техас. Вот что написала по горячим следам этого события «Нью-Йорк тайме»:

«Данный проект начался почти двадцать лет назад как мечта физиков-теоретиков. Ими создано теоретическое понимание природы фундаментальных сил и элементарных частиц во Вселенной, известное под названием стандартной модели и рассматриваемое как одно из великих интеллектуальных достижений нынешнего века. Однако, чтобы пойти дальше, за пределы стандартной модели, как они полагают, должен потребоваться ускоритель, способный сталкивать пучки протонов, обладающие энергией порядка 20 триллионов электрон-вольт.

...В 1983 году физики в Европейском центре ядерных исследований обнаружили две новые частицы, известные под названием «W-частиц» и «Z-частиц», которые явились последними частицами, надежно предсказываемыми стандартной моделью. В следующем году два европейских физика, доктор Симон ван дер Мер и Карло Руббиа, получили Нобелевскую премию за это открытие, тем самым покончив с тридцатилетним американским господством в области физики высоких энергий. В ответ группа ведущих

американских специалистов рекомендовала построить этот сверхпроводящий суперколлайдер — главную основу для сильной и продуктивной программы исследований в следующем столетии.

...И все же в конце октября конгресс прикончил проект. Взирая на последствия ужасной катастрофы, физики высоких энергий раздумывают над будущим. Большинство приходит к выводу, что Соединенные Штаты должны отказаться от национальных проектов в пользу международного сотрудничества».

Вот такая история.

В ЦЕРНе свой сверхпроводящий суперколлайдер уже есть — упомянутый LEP. Правда, не протонный, а электрон-позитронный, со всеми его плюсами и минусами. Мю*Чов больше: вспомним, что энергии-частицы пропорциональна ее массе; а ведь масса электрона на три порядка меньше, чем у протона. Но ускоритель есть, он работает, притом отрытые для него тоннели и пещеры позволят со временем разместить здесь же и сверхпроводящий адрон-ный коллайдер. (Адронами, напомню, называют частицы, ответственные за сильные взаимодействия,— протоны, нейтроны, мезоны и ряд других.) Реализация этого проекта намечена на начало XXI века.

И вряд ли ЦЕРНовскому адрон-ному суперколлайдеру грозит участь техасского протонного. Вывезут — должны вывезти — и «коллективная упряжка», и те средства, что уже вложены в ЦЕРН, и поддержка крупных фирм многих стран. Кстати, как утверждают, каждый франк, инвестированный в этот научный центр, приносит Европе, да и всему миру, три, а то и четыре франка — за использования сделанных здесь -jJ > крытий и изобретений. Именно всему миру: по положению, никакие достижения физиков ЦЕРНа не патентуются. Они принадлежат всем. Теперь в будущем европейском адронном коллайдере заинтересована и Америка. Россия, естественно, тоже.

Нужность номер один

Но почему Россия — не член ЦЕРНа? По простой причине — финансовой. Бюджет этой организации складывается в основном из взносов стран-участниц. Размер взноса определяется национальным доходом. Поэтому больше всех платит Германия, затем идут Франция и Италия, а доли, скажем, Греции, Дании или Словакии существенно меньше. Тем не менее в ЦЕРНов-

14