Техника - молодёжи 1994-09, страница 58

кой-то неимоверный звук — похожий на рычание льва, но с гортанным оттенком, начало вращать глазами и яростно рыть землю раздвоенным копытом.

— Бертруда! — завопил Евдорик — Оно вот-вот нападет! Быстро на дерево!

Девица, что наблюдала за происходящим со все возрастающим испугом на лоснящемся лице, проворно вскочила и вскарабкалась на одну из нижних ветвей как раз в тот миг, когда единорог ринулся в атаку. Зверюга притормозила, недоумевающе озираясь налитыми кровью глазами, Евдорик дернул за веревку... Сеть уже разворачивалась в воздухе, когда единорог опять рванулся вперед, чуть не врезавшись в дерево, и одно из свинцовых грузил огрело его по крестцу. С жутким воем чудище оскалило страшные клыки и, не обнаружив врага, тяжелым галопом рвануло в глубь леса. Бухающий топот и треск ломающихся зарослей постепенно затихли.

Спустившись на землю, Евдорик заключил:

— Все ясно. Балдониус предупреждал, что эти твари чувствительны к запахам. Бертруда, милочка, ты пахнешь за шестерых. Теовик, вот деньги, съезди купи кусок мыла и губку.

— Может, мне лучше посторожить девицу, милорд' — промолвил Теовик с лукавой усмешкой.

— Ни в коем случае Если меня узнают, барон Райнмар натравит на нас всю свою челядь. Отправляйся и держи язык за зубами.

Со вздохом Теовик оседлал коня и пустил его тряской рысью. У Бертруды задрожали губы.

— Что вы сделаете со мной, сэр? Вы побьете меня или изна...

— Глупости! Я стараюсь относиться к человеку по справедливости, крестьянин он или король.

— Что же со мной будет?

— А вот увидишь.

— Ааа Вы хотите меня помыть! Я этого не переживу! Лучше убежать в дикий лес...

— А а. В лес с единорогом и другими милыми животными. Не смеши меня, Бертруда.

— Ах, ты!.. — И девица пустилась бежать.

Евдорик немедленно изобразил рев единорога. Бертруда завизжала, кинулась назад и крепко вцепилась в Евдорика. Тот решительно отстранил ее.

— Милочка когда тебя помоют, а единорог будет пойман — мы сможем поиграть в эти игры. Но не сейчас

Вернувшись на закате, Теовик доложил:

— Вот мыло и все прочее, милорд Джилло спрашивал, как дела, и я сказал, что все в порядке.

Отмывание пришлось отложить до утра. На заре Евдорик, в одних коротких бриджах, схватив рыдающую Бертруду, потащил ее к ручью, где тычками, где волоком. Ему усердно и радостно помогал Теовик. Вдвоем они стащили с нее блузу и юбку и загнали в воду. Бертруда громко завопила:

— Аааа! Вода холодная!

— Теплее нет, миледи, — галантно объяснил Евдорик, начиная скрести. — Девица, клянусь Святой Двоицей, на тебе слоеный пирог грязи! Да не дергайся ты! Теовик, подай конскую скребницу. Хорошо, с остальным я справлюсь сам.

Парень отправился в лагерь, а Евдорик продолжал намыливать, скрести, окунать и похлопывать свою жертву.

— Ну, — спросил он, — разве это так ужасно?

— Я... я не знаю, сэр. Мне холодно... Можно, я погреюсь возле вас? Да ты крепкий парень!

— Ты и сама не заморыш. Сколько сил понадобилось, чтобы затащить тебя в воду¹

— Это потому что я много работаю. Мать-то от отца сбежала

— Ну-ну, хватит. Я сказал после поимки зверя. После, а не до. Я сказал — нет! — рявкнул Евдорик, оттолкнув Бертруду, но малость не рассчитал, и она опять окунулась с головой. Когда девица вынырнула, выражение ее лица резко изменилось.

— Да уж Где нам, бедным деревенским девушкам, до благородного рыцаря! Он слишком хорош для нас! Ему подстать только разряженные шлюхи при дворе! Ну и провались ты в преисподнюю вместе с ними!

Выскочив из воды, она схватила свое тряпье и помчалась в сторону лагеря. Евдорик поглядел вслед с озабоченным видом, затем немного поплескался, пока не учуял аромат горячего завтрака.

Поев, они опять растянули сеть. Теперь единорог явился ровно в полдень, и все случилось, как в прошлый раз: зверь колебался, потом впал в ярость, Бертруда взлетела на дерево, но Евдорик даже не успел дернуть за веревку, ибо животное скрылось еще быстрее.

— Одно утешение, что не надо натягивать эту проклятую сеть — буркнул он. — Что же было не так на этот раз? Ума не приложу...

На лице Теовика промелькнула наглая, блудливая усмешка.

— Ага! Вот откуда дует ветер! Значит, пока я предавался омовению, ты, мерзавец, соблазнил ее! Она больше не девственница!

Теовик и Бертруда дружно захихикали.

— Недоумки! Ну погоди же! — Евдорик схватил охотничью плеть, парочка с визгом кинулась прочь. Споткнувшись о корень, Евдорик упал, а когда поднялся, Теовик и Бертруда уже скрылись из виду.

На опушке терпеливо ждал Джилло.

— Когда твой идиот братец объявится, передай ему: если хочет получить свои денежки, пусть вернется и завершит дело. Никто его не тронет — f должен был все это предвидеть. А пока пригляди за лошадьми. Придется снова ехать к Свангалле.

Завидев Евдорика, Хессельбурнская ведьма хмыкнула.

— Ну что ж, ты сделал все, что мог. Если парнем и девицей овладели нечистые помыслы, противостоять сему может лишь монашеская стойкость, а ею крестьяне не обладают.

— Вы, как всегда, правы, мадам,— галантно заверил тот.— Но где же найти другую невинную девицу? И чтоб она была при этом в здравом уме?!

— Я пошлю Нигмалкин на разведку...

— Что же делать, что делать? Хотя... Мадам Свангалла Вы случайно не подойдете?

У старой ведьмы отвалилась челюсть. Затем она медленно зарделась.

— Ах, сэр Евдорик! Сроду не бахвалилась, но все эти годы... лет полтораста или около того... я с негодованием отвергала нечистые желания ради самоусовершенствования в магическом искусстве! В жизни за все надо платить. Но как вы предполагаете доставить зтот старый мешок с костями на лесную поляну? Я кое-как передвигаюсь по дому, но чтобы скакать верхом...

— Мы устроим конные носилки! Ждите меня здесь, я скоро вернусь.

И таким образом, спустя пару недель, престарелая Хессельбурнская ведьма сидела под тем самым буком, на котором Евдорик растянул сеть. Ближе к вечеру явился единорог, принюхался и склонил свое свиное рыло на костлявые колени Свангаллы. Евдорик дернул за веревку, сеть упала, старуха кое-как высвободила ноги, единорог вскочил, тряся головой и хрипло взревывая, но все попытки освободиться только больше запутывали сеть. Евдорик соскочил с ветвей, выхватил охотничий рог и лихо протрубил победный клич, призывая Джилло.

Евдорик, Джилло и прощенный Теовик с трудом перекатили энергично сопротивляющегося зверя на бычью кожу. Увертываясь от клыков и копыт, они тщательно упаковали и увязали добычу, и три лошади потащили неуклюжий шевелящийся сверток к месту, где дожидалась клетка на колесах.

Весь следующий день ушел на то, чтобы запихнуть зверя в клетку. Наконец чудище было надежно заперто, Евдорик и его помощники сунули ему несколько охапок свежескошенного сена — и единорог, постившийся уже два дня, сдался и начал жевать.

Вы прекрасно справились, сэр Евдорик, — признал эрцгерцог. — Император доволен, да что там — в'схищен! Он решил не отдавать этого монстра Великому Хану.

— Большая честь для меня, Ваше Высочество! Но... мне ка'этся, было еще одно дельце? Ваша дочь Петрилла, я не 'шибаюсь?

Дородный герцог смущенно закашлялся.

— Ээ... Как бы эт' сказать... Вы ставите меня в неловкое п'ложе-ние. Вы бла'родный и 'тважный жених... Но ее более нет с нами.

— Как! — вскричал Евдорик.— Она тоже умерла?

— Нет-нет! Совсем наоб'рот... Я хранил ее для вас, но мой долг перед Империей выше личных привязанностей.

— Что это значит, милорд? Умоляю вас, объяснитесь.

— Да, к'нечно. Вы знаете о визите Великого Хана. Как только он увидел Петриллу, в нем 'пыхнула романтическая страсть. И наоб'рот. П'нимаете, юноша, бедная девочка все время жаловалась, что никто не п'любит толстую дурнушку. А Великий Хан, повелитель кочевников, тоже низенький, толстый и кривоногий. Слов'м, это была любовь с первого взгляда.

— Я полагал,— пролепетал Евдорик,— что мы обменялись взаимными обязательствами, пусть не публично...

— Да-да, я напоминал ей 'б этом, но увы! Однако, сэр, если вы простите меня, сэр... это все же была не любовь, а коммерческая сделка.

— И она?..

— Да-да. Отправилась с Ханом в б'сконечные степи, чтобы стать его семнадцатой ж'ной. Или восемнадцатой? Никак не могу запомнить. Поэтому-то мой брат и оставил себе единорога, ведь Хан п'лу-чил более ценный подарок. Но мы не 'ставим вашу службу без награды. Встаньте, сэр Евдорик! От имени Его Императорского Величества награждаю вас орденом Единорога первой степени — в вид' большого золотого креста с дубовыми листьями в бриллиантах.

— Оох! Ваше Высочество, разве обязательно пришпиливать орден прямо к коже?!

— О! Прошу прощения, сэр Евдорик. Взгляните в зеркало!

— О да, смотрится великолепно. Нижайше прошу передать благодарность и вечную признательность Его Императорскому Величеству.

Евдорик с трудом подавил бешенство. Медалька, конечно, недурна — но он же не столичный франт: на простом грубом платье она выглядела просто глупо. Он не слишком сокрушался об утрате Петрил-лы, но если его действительно хотели вознаградить... куда лучше поместье или солидная пожизненная рента. На худой конец, могли хотя бы возместить убытки от охоты на единорога! С другой стороны, в тяжелую минуту орден можно продать или заложить... Он изо всех сил старался выглядеть удивленным, смущенным, гордым и восхищенным одновременно.

— А теперь, юноша, еще одно дельце, о к'тором мы г'ворили¹ Вам дозволено продлить линию дилижанса до Согамбриума и далее, если изыщете возможность. Его Императорское Величество декретом постановили, первое: вся выручка от продажи билетов подлежит обложению налогом в размере пятидесяти процентов; второе: налог будет взиматься ежемесячно. Итак, сэр Евдорик...

Перевод с английского Людмилы ЩЕКОТОВОЙ Рис. Роберта АВОТИНА

Техника-молодежи 9'94

56