Техника - молодёжи 1995-07, страница 54

ЗАГАДКИ

ИСТОРИИ

Юрий РОСЦИУС

ГВШЛ АД ЕРМОЛОВ:

...ПРОИЗВЕДИТЕ МЕНЯ В НЕМЦЫ, ГОСУДАРЬ!

На полке одного из российских архивов, вероятно, пылится малоприметный листок бумаги, уже около полутора столетий ожидаю щий своего звездного часа. Внешне он будничен, обычен и потому не привлекает внимания. В самом деле — какая сенсация может заключаться в листке бумаги, на котором мелким разборчивым почерком изложено нечто вроде послужного списка — календарные даты перемещения по службе и присвоения очередных званий некоего военного, вероятнее всего, даже не поимено ванного?

Список начинается, как можно полагать, с записи, относящейся к периоду 1798 — 1805 гг., а завершается датой смерти — 12 апреля 1861 г. Не исключено, что в последней записи зафиксирован и час столь печального события.

Что ж тут удивительного? — спросите вы. Не торопитесь: несколько забегая вперед, сообщу ю имеющимся сведениям, этот документ был исполнен не позже конца 1805 г., то есть предваряет зафиксированные в нем события на срок, диапазон которого составляет от одного года до более чем пятидесяти лет! Таким образом, мы имеем дело с пророческой записью, с документом удивительным и таинственным.

Есть и вторая его поразительная черта. Можно полагать, что список собственноручно составлен лицом, чей жизненный путь в нем отражен. И если его удастся найти, перед нами встанет масса интереснейших задач, достойных разрешения.

Но кто же он, герой нашего повествования, сумевший детально расписать свою предстоящую жизнь? Откуда у него появилась информация?

Вам ничего не говорит дата смерти — 12 апреля 1861 г.? Вы не догадываетесь, вехи чьей многотрудной и долгой автобиографии отражены в документе? Не стану томить вас неведением.

Это день смерти известного военного государственного и политического деятеля нашей страны Алексея Петровича Ермолова. Любовь и уважение к нему со стороны российского населения были поистине безграничны. Поэтому, несмотря на существование серьезных свидетельств об его связях с декабристами, Николай I не осмелился на арест и предание суду Ермолова, а вынужденно ограничился освобождением оного от всех должностей с 27 марта 1827 г.

К тому времени Алексей Петрович был генерал от инфантерии (через 10 лет и от артиллерии); родился же он 24 мая 1777 г. в семье мелкопоместного орловского дворянина и начал военную службу в 15 лет в чине капитана Нежинского драгунского полка. В 17 лет за отличие в боях по личному распоряжению легендарного А.В. Суворова был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. Чин майора получил в 1797 г., а в феврале 1798 г. стал уже подполковником!

Но, как водится на Руси, от тюрьмы да от сумы не зарекайся! Обнаруженное у декабриста A.M. Каховского личное письмо Ермолова, в котором он весьма резко аттестовал свое начальство, привело подполковника сначала в одиночную камеру Петропавловской крепости, а затем — в ссылку в Костромскую губернию.

Лишь после смерти императора Павла I

Ермолов вернулся в армию и прошел славный и почетный путь. Он — герой Отечественной войны 1812г., чрезвычайный и пол номочныи посол России при дворе персидского шаха, наместник царя на Кавказе. Красавец и умница, беспредельно честный и мужественный человек, Ермолов был всеобщим любимцем. Но прямота и острый язык не раз портили его отношения с властями

Так, после завершения тяжелейших боев под Кульмом, где российские войска потерпели поражение, а Ермолов проявил недюжинный талант военачальника и личную храбрость, Александр I, вручая награды отличившимся, спросил его: какой награды за подвиг он желает? Генерал, осуждавший нескрываемое благоволение императора к иностранцам на русской службе, резко ответил "Произведите меня в немцы, государь!"

Но как же могло получиться, что не склонный к мистике боевой генерал более чем за полвека до своей смерти смог собственноручно исполнить документ, о котором идет речь? Что было тому причиной? Откуда и как им была получена информация о грядущем?

Странные и загадочные обстоятельства этого дошли до нас в описании близкого к Ермолову человека, который узнал обо всем из уст самого генерала в последние годы его жизни. При этом Ермолов показал информатору и сам документ.

Вот это описание в том виде, в каком оно было опубликовано в журнале 'Русская старина" в мае 1875 г. его основателем и издателем-редактором Михаилом Ивановичем Семевским.

"Предсказание о времени кончины А.П. Ермолова

Года за полтора до кончины Алексея Петровича я приехал в Москву для свидания с ним. Погостив у него несколько дней, я собрался в обратный путь, к месту моего служения, и, прощаясь с ним, не мог удержаться от слез при мысли, что, вероятно, мне уже не придется еще раз увидеть его в живых, так как в

Рис. Марины ПЕРФИЛЬЕВОЙ

Г

то время он был дряхл, а я не прежде как через год имел возможность вернуться в Москву Заметив мои слезы, А.П. сказал:

— Полно, не плачь, я еще не умру до твоего возвращения сюда.

— В смерти и животе Бог волен, — возразил я.

— Я тебе положительно говорю, что не умру через год а позднее.

На моем лице выразилось сильное изумление, даже страх за нормальное состояние всегда светлой головы Алексея Петровича, что не могло укрыться от него.

— Я тебе сейчас докажу, что я не сошел с ума и не брежу.

С этими словами он повел меня в кабинет, вынул из запертого на ключ ящика исписанный лист бумаги и поднес его к моим глазам.

— Чьей рукой написано? — спросил он.

— Вашей, — отвечал я.

— Читай.

Это было нечто вроде послужного списка Алексея Петровича, начиная с чина подполковника, с указанием времени, когда произошел каждый мало-мальски исключительный случай из его, богатой событиями, жизни.

Он следил за моим чтением, и когда я подходил к концу листка (значит, лист был ОДИН, исписанный почти до конца. — Ю.Р.), он закрыл рукой последние строки.

— Этого читать тебе не следует, — сказал он, — тут обозначены год, месяц и день моей смерти.

Все, что ты здесь прочел, — продолжал он, — написано вперед и сбылось до мельчайших подробностей Вот как это случилось. Когда я был еще в чине подполковника, меня командировали для производства следствия в уездный город Т. Мне пришлось много работать. Квартира моя состояла из двух комнаг: в первой помещались находившиеся при мне писарь и денщик, во второй я. Пройти в ту последнюю можно было не иначе как через первую комнату. Раз ночью я сидел за своим письменным столом и писал. Кончив, я закурил трубку, откинулся на спинку кресла и задумался. Подымаю глаза —

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 7 ' 9 5

52