Техника - молодёжи 1999-06, страница 48

— Вот видишь, — сказал Петровский, — теперь значительно лучше. Старые раны почти зарубцевались, а новых нет. Молодец.

— Тебе спасибо. — отозвался Маркизов. — А как фильм?

— Ты же меня знаешь, Коля, я не любитель такого кино. У меня в семье твои шедевры только Витька смотрит.

— Ну, и как ему?

— В целом нравится. Но вот кассету с твоими моджахедами чуть ногами не затоптал. «Туфта», — говорит. И что эти дети такие кровожадные?

— А ты ему Достоевского на ночь почитай.

Домой Маркизов возвращался уже поздно вечером. Шел пешком (благо, недалеко) — после визитов к друзьям у него хватало ума не садиться за руль. Да и прогуляться после обильных возлияний не мешало. Бандитов он не боялся: криминальный мир относился к своему кинопевцу весьма почтительно. Он шел и думал: «А почему, собственно, возникают все эти дырки в ауре? У других что — тоже? Никто из моих коллег на боли не жалуется. Странно. А может, дело в том, что я просто талантливее их? Ну конечно!» — и он вспомнил с какой ненавистью Витек расстреливал его из пугача. «Да, я велик, если каждый, кто посмотрит мой фильм, начинает меня ненавидеть. То-то Витек расстроился, что меня не убили в последнем фильме. Зато и возненавидел он меня еще больше!». — Маркизов усмехнулся, представив, как Витька в бессильной ярости пуляет по вождю моджахедов с нательным крестиком на чернокудрой груди. «Но если так, что же тогда происходит с моей кармой? Аура цела, но карма?!».

От размышлений на ту тему Маркизова отвлек странный нарастающий шум сверху. Он поднял голову. С неба прямо на него падал самолет. О

Владимир МАРЫШЕВ Йошкар-Ола

Солнце выпростало из дымки золотистые руки-лучи, ухватилось за подоконник и заглянуло в спальню.

Ворохов потянулся. Некоторое время его мозг, измотанный напряженной ночной работой, противился пробуждению, сознание блаженно покоилось в бархатной тьме. Но солнце не собиралось потворствовать лежебокам. Оно задорно брызнуло светом в лицо ученому, пытаясь проникнуть сквозь сомкнутые веки, и тот наконец сдался — открыл глаза.

Сорокатрехлетний доктор наук был настроен по-боевому. «Сегодня все решится, — думал он. — Настало время потрясти основы физики! Конечно, стопроцентной гарантии успеха нет и быть не может, но расчеты многократно проверены. Все должно пройти как по маслу. Значит, впереди — триумф, Нобелевская премия, посрамление седовласых научных светил, не желающих признавать во мне равного!».

Что и говорить, изобретение Ворохова было эпохальным. Поздно ночью он завершил в своем кабинете сборку аппарата, который, по расчетам создателя, мог, нарушая привычный ход времени, проникать направленным лучом в прошлое или будущее! Каких трудов стоило скопить необходимые средства и раздобыть требуемые компоненты, об этом лучше не вспоминать. Как бы то ни было, все мытарства позади. Он проведет эксперимент, а потом желающие дать денег на дальнейшие исследования будут выстраиваться в очередь!

В какую сторону переключить тумблер — именно это, по окончании работы над прибором, почему-то представлялось Ворохову самым важным. Казалось бы, разницы никакой, но все же... Вечная проблема Буриданова осла, умершего с голоду между двумя одинаковыми охапками сена! Бедняга, он не знал, с какой из них начать... В конце концов, отходя ко сну, обессиленный Ворохов загадал: «Встану наутро с левой ноги — пущу луч в прошлое. С правой — в будущее».

И вот — пробуждение. Он еще раз с наслаждением потянулся, затем резко поднялся, спустил ноги с кровати... и обнаружил, что его пятки коснулись пола одновременно!

«Вот те на! — подумал Ворохов. — Как же так? Ну да ладно, бывает. Брошу-ка я лучше монетку. Выпадет решка — запущу аппарат в прошлое, орел — в будущее».

ПАРАДОКСОВ НЕ БУДЕТ!

Он выудил из кошелька рубль, подкинул его над столиком... и остолбенел. Монета, покружившись волчком на месте, встала точно на ребро! Вероятность этого, насколько знал Воронов, была исчезающе мала.

«Что за чертовщина? — Он вытер со лба обильную испарину. — Как будто некая таинственная сила хочет помешать мне сделать выбор Завелся этакий невидимка и пакостит... Тьфу, так недолго и в мистику удариться! Хорошо, не будем делать преждевременных выводов, предпримем еще одну попытку».

Он оторвал уголок вчерашней газеты, смял в упругий комочек, поместил его на край стола и легким щелчком послал вперед. Задумка была такая: упадет на пол, не долетев до стены, — значит, луч отправится в прошлое, долетит — в будущее.

Бумажный шарик угодил точнехонько в щель между стеной и плинтусом.

Ворохов медленно опустился на кровать.

«Три раза подряд... Это уже никак не объяснишь совпадением! Некто могущественный не хочет, чтобы я вообще когда-либо включил свой аппарат. И я, кажется, понимаю, в чем тут дело. Наш мир устроен так, что любая попытка посягнуть на естественное течение времени приведет к парадоксу, результатом которого может стать гибель Вселенной! Похоже на то, что сам Высший Разум Мироздания предостерегает меня от необдуманного шага. И, если я не послушаюсь, этот незримый наблюдатель уничтожит меня, попросту раздавит, как клопа!».

Ворохов наскоро оделся, вошел в рабочий кабинет и, трясясь, как от озноба, стал разбирать свое детище. «Бог с ним, с признанием, с «Нобелевкой», — думал он, превращая уникальные блоки в набор безликих элементов. — Конечно, за спасение Вселенной никто мне и рубля не даст, но зато жить буду! Жить! Вместе со всем этим миром, не выносящим парадоксов!».

Покончив с аппаратом, Ворохов опустился в кресло и полчаса просидел в полной неподвижности. Наконец он поднялся, не спеша проследовал в прихожую, надел ботинки и вышел. Небольшая прогулка на свежем воздухе — вот что ему нужно чтобы собраться с мыслями и решить, как жить дальше.

Минут пять опустевшая квартира казалась мертвой. Затем в углу кабинета раздался шорох, и из-под рабочего стола вылез бородатый карлик в выцветшей малиновой рубашке и стоптанных шлепанцах.

— И-эх, бедолага! — с чувством произнес он, увидев учиненный Вороховым разгром. — Ты уж извини, никак нельзя было иначе. Разве мог я предстать перед тобой в истинном своем обличье и растолковывать, что твой аппарат ни к лешему не годится? Что, включив его, ты только нарушишь причинно-следственные связи в пределах квартиры и этим выживешь меня из своего жилища? А мы, домовые, ох, как не охочи к перемене мест! •

Рис. Виктора ДУНЬКО

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 6 9 9

45