Техника - молодёжи 2000-05, страница 46

гаю, что расщепляющее поле переносит энергию к раздвоенным объектам откуда-то из областей пространства, где существует большой перепад в плотности электромагнитного излучения. Ну, из хромосферы Солнца, например...

— Так... Значит, у тебя еще и новый источник энергии обнаружился в качестве побочного эффектика? Ты вообще соображаешь, что это все означает? Слушай, а что если это твое поле, извини за выражение, колебнется? Здесь же так рванет... Оно на каком расстоянии действует, это поле? Если прямо от Солнца энергию качает?

— Ну, собственно расщепляющий эффект сохраняется, я думаю, в пределах магнитосферы Земли. А вот эффект переноса энергии мною не изучен. И с экранированием поля не все так ясно.

— А... а оно не вредно? А то...

— Нисколько. Даже если расщеплять, скажем, тебя или меня...

— Что, и живые существа — тоже?..

— Еще как... Я на мышках попробовал. А потом — на себе. И знаешь — ничего. Правда, много неясного... Но с этой точки зрения — можно уже сейчас решить массу практических проблем. И никакой уголовщины... С баксами — это я просто так, для наглядности... Вот, например, — твоя проблема с Анной и с греками...

— То есть? Ты хочешь сказать... — Я расхохотался. Это действительно было очень забавно — надуть таким манером злую судьбу Дело было в том, что в этот понедельник срывалось подписание контракта на поставки изделий нашего СП (и без того не слишком ходовых) в Афинах. Вероятность того, что партнеры будут согласны тянуть время и дальше, была уже слишком мала, а обстоятельство, которое мешало мне вылететь в воскресенье, было существенным — Анна не соглашалась переносить день регистрации брака. Нашего с ней.

• Я посмеялся еще немного, а потом спросил:

— А ты что — действительно пробовал на себе?

Альберт молча принес кассету с видеозаписью и минут

тридцать мы ее просматривали. Потом я позвонил Леше и сказал, что билет на Афины сдавать не нужно.

— Только ты это... Постарайся в дороге много не есть. Лучше вот что — приготовим сейчас килограммов пять бутербродов и термос. И тоже расщепим... — сказал Бертик, когда мы закончили последние приготовления. — Понимаешь, живое существо, оно немного отличается от баксов... У них... в общем, нет обмена веществ... А если у тебя за

метная часть массы заменится на нерасщепленные атомы, то потом, при воссоединении... Короче, непонятно, что может получиться.

— Спасибо, что вспомнил, — ответил я, передернувшись. — Режь колбасу, поставь воду кипятить...

Когда мы закончили все приготовления, было уже достаточно поздно, и я молил Бога, чтобы Леша не подвел нас с машиной до Шереметьево. Так что сама процедура расщепления прошла в спешке и без особой торжественности

Я просто уселся на табурет посреди укрепленного на полу цинкового круга и прижал к животу сумку с провизией. Бертик сообщил мне, что включает активацию, и меня тряхнуло током. Перед глазами поплыли огоньки. Я не успел обругать Альберта — он скомандовал:

— Включаю поле!

И ровным счетом ничего не произошло. Я зло повернулся, чтобы посмотреть на хозяина, и обнаружил, что за моей спиной, на точно такой же табуретке, сидит с сумкой в руках довольно неприятный тип с серой усталой физиономией. Меня он заметил не сразу.

— Ну? — спросили мы хором. Потом встали. Я догадался протянуть своему двойнику руку, и мы «познакомились». Некоторое время мы осматривали друг друга и самих себя, а Бертик ходил вокруг нас и снимал все это дело на видео.

— Так, — сказал я с легким упреждением. — Ну, я пошел... Счастливого пути.

— Ты куда это? — онемел от возмущения второй «я».

— Домой — у нас завтра сочетание. Законным браком

— Э, нет... Это еще надо решить, почему именно мне лететь, а тебе — жениться...

До мордобоя дело не дошло — бросили жребий.

Больше я в азартные игры с Судьбой не играю.

— В конце концов, после воссоединения у вас снова будет общее прошлое. — успокоил нас Бертик, но как-то неуверенно...

И я взял кейс с бумагами и отправился вниз, где у подъезда уже нетерпеливо попискивал клаксоном Леша.

Что было дальше, вы уже, наверное, слышали. До Афин я не добрался и даже «раздвоенных» бутербродов не попробовал. Это был именно тот, предпоследний, случай с захватом самолета. Четверо суток мы сидели под чеченскими автоматами в Минводах. Потом был штурм и — для меня — госпиталь. Про эпопею с выяснением моей личности и все, с нею связанное, рассказывать тошно. Бертик ко мне в палату зайти осмелился только недели через полторы.

— Знаешь, — запинаясь, промямлил он. — Мы, кажется, упустили время...

— Это ты про обмен веществ? — спросил я зло. — Что же, прикажешь мне тут с голоду подыхать, с пулей в заднице?! А бутерброды твои затоптали, когда вся эта буча началась...

— Да, и пища, и медикаменты... В общем, и у тебя, и у... у него много изменений накопилось в организме. Так что я бы не стал... Понимаешь, уже значительная часть тебя состоит из обычных атомов — нераздвоенных...

— Что же, мне так и оставаться в двух лицах? — ошара-шенно спросил я. — А Анна, а прописка?

— Аня хорошо живет... с тобой. С тем, который... Одним словом... Квартиру они согласны тебе оставить.

— Ну, спасибо, тебе, Бертик!

— Да я понимаю, нелегко тебе адаптироваться к этой ситуации. Но у меня есть идея... Если сделать из этого сенсацию... Феномен раздвоения... Можно заработать много денег.

От костыля он увернулся. И вообще, пришлось его предложение принять — все и так выплыло Этот мой дубль еще к тому же влип, когда попытался вернуть авиакомпании дубликат моего билета на Афины... А потом еще подал на нас с Альбертом в суд, когда мы продали права на публикацию моих записок и на телеинтервью. Мол, подорвали его авторитет как предпринимателя и хотели разрушить семью.

Не зря он мне с самого начала не понравился. Я сразу понял, что доверять этому типу нельзя... ■

Рисунки Виктора ДУНЬКО

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 5 2 0 О О

43