Техника - молодёжи 2000-05, страница 48

книги Роберта Хайнлайна. Широчайший спектр областей знания, не принадлежащих к подмножеству точных наук, охвачен Станиславом Лемом (я по сей день считаю его «Сумму технологии» вершиной научной фантастики, не превзойденной еще никем). По крайней мере, два замечательных футурологических романа написал Энтони Берджесс. А уж как эксплуатирует ту же психологию и психоанализ Стивен Кинг — и говорить не приходится

Но отчего же такому кардинальному обновлению, перерождению жанра уделяют столь мало внимания, если не сказать — не замечают вовсе?

Поначалу научная фантастика действительно предлагала мысленные эксперименты наподобие такого: «А что найдет человек на Луне, когда, наконец, доберется туда — ведь это в принципе возможно?». Из этой отправной точки логически вытекает: «Хорошо. Допустим, мы добрались до Луны и даже заселили ее (что в принципе возможно). Как изменится психология «человека лунного»? Как повлияет заселение Луны на мировую политику, экономику и культуру?». Параллельно этой тенденции шла и прямо противоположная* «Дано: психология современного человека, современная мировая политика, экономика и культура. Требуется установить. как в свете всех этих обстоятельств будет выглядеть заселение человеком Луны, каковы будут его цели?». Именно от последней ветви вскоре после ее возникновения начали отпочковываться побеги вроде: «Эк как ладно да красиво мы добравшись до Луны, воюем на ее по

верхности и на ее орбите!». Побеги эти уже не имели никакого отношения к научной фантастике — авторы их позаимствовали у научных фантастов лишь атрибутику: «Что такое космический корабль и какова психология человека в космосе, вы все уже читали, а вот теперь гляньте как здорово Наши победят Злобных Инопланетян!» — и причисляются к НФ просто по инерции. Я отношу подобные произведения, скорее, к разряду детских приклю-ченческо-романтических, и не стану рассматривать их в данной статье. Простые заявления: «В будущем люди будут генетически запрограммированы на выполнение конкретных профессиональных задач», или: «В будущем человечество будет воевать с расой разумных сероводородных облаков из созвездия Нептуна», — надо сказать, малоинтересны. Такое впечатление, что на полигон идей, оставленный взрослыми дядями, явилась толпа детей среднего школьного возраста, приспособивших брошенное оборудование /у_; под свои игры. И эти игры к научной фантастике имеют отношение не большее, чем забивание микроскопом гвоздей — к биологии.

Не слишком интересна с точки зрения такого подхода и другая популярная тенденция. В последнее время отчего-то сделалось модным писать «науч-но-фантастиче-ские» про-

— —f j

говорилось, оставляет герою только один выход. . Особенно забавен в качестве делающего выбор героя... компьютер который, вопреки программному обеспечению и общей «бездушности», принимает решение «нелогичное». Впрочем, противостояние физиков и лириков — явление уже давно не новое, и даже не в XX веке началось: противопоставление «тепла» эмоций «холоду» разума, опять-таки, известно человечеству с древнейших времен. Продолжая аналогию: в этом случае на пустой полигон «случайно забрели подростки, настроенные, в силу наступившего периода созревания крайне романтически».

Рассуждения на эту тему нет смысла здесь продолжать. Лучше наконец озвучить определение научной фантастики, которое, в силу вышесказанного, представляется автору корректным. Научно-фантастическим можно назвать произведение, основанное на минимуме допу-

/4

2

wz

сs.

изведения, основанные на старой, как мир, проблеме нравственного выбора. Примерно так: «А стоит ли существование всего человечества (планетной системы, галактики, Вселенной.. ) одной слезинки ребенка?». Ответы даются разные, хотя результат всегда один и тот же — альтернативы-то, в силу масштабности событий, нет. Предполагается, что суть — в самооценке того, кому выпало принимать решение о сравнительной ценности слезинки и существования человечества в пользу последнего (с отвращением ли примет он единственно верное решение, будет ли после всю жизнь мучиться, чествуемый спасенным .человечеством?). Мне не совсем понятно, зачем в этих произведениях непременно нужна научно-фантастическая атрибутика — ну, разве что для придания проблеме масштабности, которая, однако ж, как уже

щений, прямо следующих из реальной картины мира во всем ее объеме.

Мы выбираем? Нас выбирают?

Теперь уместен вопрос: чего же можно ожидать от научной фантастики в ближайшем будущем?

Не рассматриваю вариант полного отмирания жанра, вытесняемого с книжного рынка «не в меру игривыми детьми и подростками-максималистами» . До сих пор непаханым полем представляется мне внедрение в быт компьютера и развитие информационных технологий — особенно сетевых. Об этом как следует не писал еще никто (если не считать многочисленных произведений о том, способна ли машина мыслить и чувствовать — да она-то, может быть, на это и способна, только вот совершенно не для того предназначена). Фантастические детективы о хакерах, торгующих информацией, тоже не стоит принимать в расчет — хотя бы из-за обилия технических ляпов.

Тут предвижу возражение: а как быть с так называемым «киберпанком»? На мой взгляд, киберпанк также не имеет никако-