Техника - молодёжи 2000-05, страница 43

Но не все считали Пухова безобидным чудаком. Особенно невзлюбила его Анна Федоровна со второго этажа. Повстречав Петра Сергеевича, она неизменно поджимала губы и, глядя куда-то выше его головы, величественно проплывала мимо.

— Колдун он, вот вам крест, колдун! — втолковывала Анна Федоровна бабкам, с утра до вечера просиживающим на скамейке. — С работы придет, поест — и шасть к дереву! А сам ворожит, ворожит... Ох, натворит он нам делов!

Шофер Ступин, здоровенный рыжий мужик с руками, исколотыми татуировкой, завидев Пухова, басил:

— Сосед, а сосед! Прирос, что ли? Ты хоть лавочку там себе сооруди, а то все ноги отстоишь! Го-го-го! — Звук был такой, словно по двору катали бочку с камнями.

Пухов, как правило, ничего не отвечал Ступину. Но однажды шофер подошел и, хлопнув Петра Сергеевича по плечу так, что тот чуть не пригнулся, прогудел:

— Никак я, сосед, не скумекаю: клад ты, что ли, под корнями схоронил, а теперь выкопать не можешь? Жуть как интересно! Ну, признайся, будь человеком!

— Да это я... просто так... — нехотя ответил Пухов. — Пытаюсь его понять...

— Кого это — его? Дерево, что ли? Го-го-го! — Ступин хлопнул себя по коленям. — Так ты у нас, выходит, этот... как его... психопат? То есть, тьфу ты, телепат! Верно говорю, а? Ну и о чем таком оно у тебя думает? Ему, если хочешь знать, сейчас над одним кумекать надо: как целым остаться. Федоровна который день ноет — спили да спили. Ей оно, понимаешь, вид из окна закрывает! Вчера тоже ко мне бегала, уговаривала. Чуть не уломала, да в цене не сошлись.

Петр Сергеевич побледнел и напрягся.

— Я вас прошу... не делать этого, — произнес он неожиданно изменившимся голосом. — У нас ведь только одно дерево. Как же без него?.. Подождите минутку. — Он вдруг засуетился, полез в один карман, затем в другой, наконец вытащил две сложенные вчетверо десятирублевки и, протянув их Ступину, повторил: — Я вас очень прошу...

Шофер покосился на деньги и отработанным движением сгреб их с ладони Пухова.

— Да на кой оно мне сдалось!.. Думает, работника бесплатного нашла, карга старая. Пейзажи ей, видите ли, закрывает... Тьфу! — Ступин сплюнул и, грузно повернувшись, вразвалку направился к крыльцу.

Пухов проводил взглядом удаляющуюся необъятную спину, затем сморщился, достал из кармана упаковку валидола и положил одну таблетку под язык.

Вечером у него был гость. Миша Гончаров, в незапамятные времена сокурсник Пухова, а теперь вальяжный доктор наук с щегольской «профессорской» бородкой, сумел выкроить время, чтобы заглянуть к давнему приятелю.

— Ну что, старик, — это последовало сразу после рукопожатия, — давай, как обычно, сваргань кофейку. Часик-пол-тора посидим, поболтаем. Больше, извини, не получится.

Разговор состоял из обычных «Как жизнь?», «А ты слыхал?..», «А помнишь, как однажды?..»

— Слушай, старик, — сказал Гончаров, отхлебывая кофе, — у вас тут какая-то ненормальная бабуся живет. Специально проследила, куда это я, а как увидела, что к тебе, прямо вся перекосилась. У нее что, на тебя аллергия?

— Ерунда, Миша. Не обращай внимания.

— Могу и не обращать, но согласись, что это странно. Ну да ладно. На чем мы остановились?

— Мы... Знаешь что, ты не мог бы мне помочь? Хочется с кем-нибудь из университета потолковать. Ты физик, а мне бы, понимаешь, биолога найти. Есть на примете?

— А в чем дело-то?

— Видишь ли... Я расскажу, только постарайся отнестись к этому серьезно. Тебя, знаю, удивить трудно, но то, что ты сейчас услышишь... В общем, так. У нас возле дома дерево растет, заметил? Не знаю почему, но я всегда любил на него смотреть А как-то раз подумал: дерево-то живое? Живое. А раз так, то не может ли оно что-нибудь чувствовать? Ну, как люди, животные...

— Дерево? Чувствовать? — Гончаров чуть не поперхнулся. — Ну, старик, ты и выдал! Может, еще и высшую нервную систему у растений открыть собираешься?

— Да выслушай ты сначала! Конечно, должно чувствовать Правильно — у деревьев нет ни глаз, ни ушей. Ну и что? А может, в них просто нет нужды? Может, растения воспринимают мир по-особенному? И мы, если очень захотим, сможем понять, как именно? Ты знаешь, я настолько увлекся этой идеей, что ни о чем другом и думать не мог. Нестерпимо хотелось проверить свою догадку. Только как? Не знаю, что бы предпринял на моем месте ученый, но я с полнейшим безрассудством полез напролом. Выбрал наипростейший путь: вышел как-то поздно вечером, чтобы соседи не видели, подошел к дереву и попытался представить себе, что именно оно может ощущать. В общем, попробовал как бы настроиться на его «волну». Внятно объясняю? Вот так я стоял и тужился представить себя деревом. Сам сейчас не могу понять, на что тогда надеялся, но только простоял полчаса, не меньше. И вдруг чувствую — со мной творится что-то странное. Тело стало как будто не свое, перед глазами все расплылось, а потом я и вовсе видеть перестал. Дальше вообще чудеса начались. Такие неправдоподобные ощущения возникли — даже описать их не могу. Тогда только и поверил: получилось! Первый «сеанс», правда, вышел коротким и довольно сумбурным. Следующей же ночью я его повторил, а потом стал и днем к дереву приходить. Тянуло меня к нему, как наркомана к дозе. Ну, а соседи... сам знаешь... Так что не удивляйся.

Гончаров молча поглаживал свою холеную бородку.

— Если бы ты знал, Миша! — Глаза Петра Сергеевича вспыхнули. — Если бы ты знал, какое это диковинное ощущение! Дерево словно врастает в тебя каждой своей клеточкой, постепенно и безболезненно. Это стоит испытать...

Гончаров внимательно посмотрел на Пухова, но ни любопытства, ни удивления, ни даже насмешки не было в этом взгляде. Только жалость.

— Все Ирину забыть не можешь? — тихо спросил Гончаров. — Я тебя понимаю, Петя. Но знаешь, не надо так... Это плохо кончится. У меня есть один знакомый психиатр. Так вот, он рассказывал мне кое-какие случаи из своей практики. Иногда бывает, что человек, оказавшись в одиночестве, начинает испытывать привязанность к самым неожиданным объектам. А потом попадает в больницу.

Пухов опустил голову.

— Это совсем не то, что ты думаешь, — глухо произнес он. — Я здоров. Более того, уверен, что повторить мой опыт может любой. И не обязательно с этим деревом — с каким угодно. Вижу, ты мне не веришь. Что ж, переварить такое трудно. Ну хорошо, представь, что ничего со мной не произошло, просто мне хочется, чтобы так было. Могу я высказать гипотезу или нет? Но я простой инженер, в этих вопросах дилетант. А вот ты, физик, ответь: возможны подобные поля или нет? Что думает наука?

— Ну... — протянул Гончаров, покосившись на чашку с остывшим кофе. — Это совсем не моя область. Биополями занимаются узкие специалисты, причем даже у этих самых спецов нет единой теории. И все они работают в направлениях, настолько далеких от твоего случая...

— Ну что ж... — Пухов вертел чашку в руках, словно забыв, что с ней следует делать. — Тогда считай, что разговора не было. Буду продолжать идти наобум. Авось, что-нибудь получится...

— Петь, да ты что, обиделся? — Гончаров тронул Пухова за плечо. — Сам же понимаешь: то, что ты рассказал, — фантастично. А ученые — народ серьезный. Вряд ли кто этим заинтересуется Разве что экстрасенсы, но от этой братии я тебе советую держаться подальше. — Он задумался. — А, ладно, черт с тобой! Позвони на днях мне на работу. Я наведу справки. Авось, найдется какой-нибудь чудак.

Петр Сергеевич так резко поставил чашку на стол, что часть кофе выплеснулась на клеенку.

— Правда? Миша, да ты сам не знаешь...

— Брось! — Гончаров шутливо насупил брови. — Я тебе пока еще ничем не помог Ого! — добавил он, взглянув на часы. — Мне пора.

Проводив Гончарова до перекрестка, Петр Сергеевич хотел сразу же отправиться спать, но неожиданно для самого себя оказался перед деревом. Постоял вслушиваясь в

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 5 2 0 О О

40