Техника - молодёжи 2000-05, страница 41
сов Святослав ЛОГИНОВ, Санкт-Петербург м н н к к огород Огород городить (разг. неодобр,)... Словарь С. И. Ожегова Подпол оказался так же пуст, как и кладовки: что не прибрала зима — порушили грызуны, лишь кое-где валялись засохшие черупки выеденных изнутри картошин. Влас понимающе хмыкнул и принялся сгребать песок с крышки последнего, заветного засека. Погреб был глубок и просторен, посредине можно стоять, лишь чуток пригнувшись. И все же, здесь было всегда сухо, а сейчас, когда не только лаз из дома, но и боковая уличная дверка широко распахнулась, стало светло. С засека Влас поднял дощатую, околоченную жестью крышку, сгреб второй слой песка и увидел картошку. Ровные, специально отобранные клубни: не самые большие, не самые маленькие — загляденье и радость сердца. «Скороспелка» отдельно, позднеспелая «синеглазка» — отдельно. И мыши не добрались, и гниль не тронула. Сварить такой картошки на пробу — получится не хуже молодой. Но есть ее нельзя — картофель семенной. Вот потом, когда вся делянка будет засажена, лишки попадут в чугунок. Влас ведрами перетаскал картошку наверх, разложил на свету. Не беда, что позеленеет, — лучше пойдет в рост. Забытая лопата сиротливо прислонена к стене. Не дело инструмент на улице оставлять! Вот, пожалуйста, — пятна ржавчины. Хотя, это не страшно — через час засверкает острие убийственней ятагана. Весна. Время огородной страды. Но пока лопата обождет — весна начинается с вил. Оплывшие за зиму ровки между гряд следует забить навозом и компостом, натасканным с прошлогодней кучи. Наконец и лопата входит в ожившую весеннюю землю. Солнце поднимается над близким лесом, ласкает обнаженную спину, сушит на ней первые капли пота. Хорошо быть молодым, прекрасно радоваться жизни, играя очищенной от сонной ржавчины лопатой! Где страда, где труд неподъемный? — есть лишь рассветная радость и гордость своей силой. Комья земли курятся под низким еще солнцем, розовые черви свиваются в клубки, ужасаясь простора, взломавшего уютную норку. А вот и зловредный проволочник — личинка жука-щелкуна надеется уцелеть, притворившись соломиной. Ну чем ты думал, дуралей, когда полз на мой огород? Говоришь, мозгов нет?.. А ганглий йадглоточный на что? Теперь не обессудь, но декапутация — твоя судьба. Не умел думать — живи без головы, если получится. Влас разогнулся первый раз за утро, огляделся радостно, словно никогда прежде не видал мира. Ивняк осыпан зеленой пудрой, луг, вроде бы только что по-прошлогоднему желтевший, размалахитился первой травой, небесный барашек — бекас, скатываясь с воздушной горки, созывает на луг земных братьев. По тропе за плетнем спешит Анюта — недальняя соседка. — Привет, красотуля! За молоком бегала? — За молоком. — Ну так угости. — Ишь, шустрый какой! Не заработал еще молока. И то верно. Утро в самом начале. Такой день раз в году бывает — с рассвета весна, с полудня — лето. Сегодня не управишься с огородом, назавтра в сорной траве утонешь. Пусть красотулька подождет до вечера, и уж тогда неважно покажется, что ноют натруженные руки и ломит спину. Какая может быть спина, когда поют соловьи, а ночь безжалостно светла и коротка. А пока — прокапывать ровки, формировать гряды: лопатой, заступом, граблями — покуда земля не станет нежней взбитых сливок. И тут же посадка — в первую руку картошку — «гнездо от гнезда, ступя ступню, рядок от рядка — две рядком». Тырчком дыр набил, в каждую горсть золы, а следом — картошину вверх остреньким сиреневым побегом. По краю делянки натолкать сизых бобов, чтобы не ходил крот — зверь нужный, но картошке вредящий. Рядом уже ждут грядки под редис, лук, огурцы, свеклу-брюкву-пастернак... и каждый своего подхода просит. Морковь прямо в золу сажают — хрусткую с пережженной яичной скорлу пой. Тогда и сама морковка вырастет хрусткая, нантская каротель. Кабачки сажать подальше от огурца, а то сгниют гибриды, не успев толком завязаться. Кукушка над лесом зашлась, отсчитывает нетронутую вечность. Так и надо, на меньшее соглашаться охоты нет. А то ни в жизнь не успеть — Уф, успел! — саднящей от земли ладонью Влас разровнял почву, примульчировав последние семена черной редьки, выпрямился, глядя на небо. Там в пол вселенной размахнулась грозовая туча; черные полосы дождя под ней словно срисованы с иллюстраций Билибина: ливень хлещет, а рядом солнце и город виден, и земля, и моря с кораблями, так что неизреченный простор рвется с крошечной картинки. Дождь рухнул разом, толстые капли забарабанили по кровле, с дружным шумом обрушились на взрытую землю. На дорожках вспенились пузырями лужи, желтые от ивовой пыльцы. Влас стоял под навесом крыши, струи разбрызгивались у самых ног, прохладно щекоча голые коленки. Влас сполоснул задубевшие руки, плеснул воды в лицо, засмеялся счастливо. Вовремя дождик поспел! Теперь все так в рост пойдет, только успевай полоть и редить. В самый раз угадал. Влас вооружился тяпкой, вышел из-под козырька. Дождь уходил, солнце, ничем не стесненное, жарило вовсю. «Как бы не обгореть,» — мимоходом подумал Влас, склоняясь над грядкой. Сорвал лист щавеля, сморщился от пронзительной кислоты и занялся делом. Вот трава осталась, вот еще... то ли плохо выбрал, то ли подрасти успела. Говорят, корень осота за майский день десять сантиметров под землей проползает. Пока почва не просохла, надо поправить утренние огрехи и разобраться с вредной мелочью, вызванной к жизни дождем. Каждая из этих нежных былинок, стоит упустить время, превратится в матерую бурьянину, и то, что сейчас можно выдернуть двумя пальцами, через неделю придется корчевать. Поспешай! Летний день год кормит. Хуже нет травы, чем ярутка: пахнущие репой стебельки прут густой щеткой и, кажется, способны заглушить что угодно. Где-то Влас читал, что из ярутки получается отменный, в меру острый, не требующий пряных трав салат. Где вы, ценители зелени? Приходите на мой огород, я вас яруткой угощу. Рядом мак взошел самосевкой: никто его не сажал, с того года остался. Всходит дружно, блекло-зеленым ковром. Не выдерешь лишних ростков — задавит и ярутку, и себя самого. Ау, снулые нарки, поспешайте сюда, ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 5 2 0 О О 38 |
