Техника - молодёжи 2000-11, страница 17

ный полюс в США, причем экипажи В.П. Чкалова и М.М. Громова должны были стартовать с получасовым интервалом. Но однажды утром громовцы, придя на аэродром, обнаружили, что мотор с их самолета сняли и поставили на чкалов-ский. Михаил Михайлович так и не узнал, кто отдал такое распоряжение А его штурман С.А. Данилин рассказывал, что «чкаловцам не хотелось вылетать одновременно, что спутывало им карты — трудно было предсказать, кто лучше выполнит перелет, а вторыми быть не хотелось. Поэтому их отношение к нам было недружелюбным, что касалось и штурмана А. Белякова. Вдруг исчезли изготовленные для нас навигационные карты». Данилин тщетно разыскивал их, а Беляков отсылал его, своего коллегу, в штаб перелета. И вот, на следующий день после старта Чкалова, кто-то из сотрудников штаба зашел в освободившуюся комнату его экипажа и нашел злополучные карты под кроватью Белякова!

В результате Громов вылетел только через три недели, зато 12—14 июля 1937 г. установил абсолютный мировой рекорд дальности полета по прямой, превысив предыдущий на 1000 км. За это достижение советские летчики впервые были удостоены высшей награды ФАИ, медали де Лаво.

Тем не менее, несколько поколений людей привыкло к тому, что «Чкалов — великий летчик нашего времени», в уверенности, что именно он установил рекорд в трансполярном перелете. По словам Данилина, «после гибели Чкалова ему стали приписывать побитие некоего мифического рекорда «по пройденному воздушному пути», умножая время полета на среднюю скорость самолета и получая рекордную дальность».

В связи с этим напомним, что предыдущий рекорд, установленный в 1933 г. французами Кодосом и Росси, составлял 9401 км. Чкалов за 63 ч 16 мин прошел по прямой 8582 км, Громов же за 62 ч 17 мин — 10148 км. Причиной посадки Чкалова на севере США была полная выработка горючего; преградой для Громова стала американо-мексиканская граница, хотя в баках оставалось бензина еще на тысячу километров!

Многим историкам авиации до сих пор непонятно, почему Чкалов покинул США в день прилета Громова. Что это — необходимость или нежелание делить успех с удачливым конкурентом? Примечательна и судьба машин — чкалов-ская хранится в музее на родине пилота, а громовскую, не менее достойную увековечивания, перед войной превратили в мишень для бомбометания...

Как-то я поделился с Михаилом Михайловичем мыслями и сомнениями по этому поводу

— В ту пору кадры для авиации формировались исключительно по классовому признаку, — ответил он. — Иные из выдвиженцев могли с любой, даже не-

Да, Громов всегда все продумывал до мелочей, ибо знал — в авиации их не бывает а риск должен быть оправданным.

«Громов немало сделал для внедрения нового подхода к летно-испыта-тельной работе для разработки таких приемов определения характеристик самолетов, при использовании которых личные вкусы летчика, его настроение, даже в какой-то мере опыт и квалификация не могли повлиять на оценку и вытекающие из нее рекомендации, — писал известный летчик-испытатель М.Л.

продуманной идеей, обращаться в Кремль и находить там поддержку. А я, выходец из дворян, да еще беспартийный, подобного позволить не мог. Более того, были те, кто следил за моим возможным промахом; чтобы никто не смог бы разлучить меня с авиацией, приходилось делать все во сто крат лучше, качественнее и надежнее.

Галлай — Такой подход резко контрастировал с существовавшим ранее отношением к летной работе, целиком построенным на интуиции, на почти мистических «богом данных талантах», на «ощущении машины собственным телом». Сторонники таких взглядов принимали новые веяния без особого восторга, а к Громову относились уважительно, но холодновато».

И еще одно воспоминание на эту тему — бывшего наркома авиапромышленности А.И. Шахурина:

«В Летно-исследовательский институт его начальник Громов летал на самолете (из аэропорта в г. Жуковском. — Ю.К.). Времени, как мне казалось, он выгадывал немного, зато напрасно рисковал. Попросил передать ему, чтобы, как все, ездил на работу на машине. Спустя немного Громов зашел ко мне.

— Я вам, Алексей Иванович со всей ответственностью докладываю и могу написать официально, что со мной в полете никогда ничего не случится.

— Почему вы так уверены? Несчастья бывают и с большими умельцами.

ГроштжяяЛ «СССР N0 25-U после #ю-сддрт 14 «ом* t9S7 г. л Сап-Джасшшго.