Техника - молодёжи 2000-12, страница 24

ФУТУРОЛО

г и я

Разговор о современной научной фантастике, ее прогностических и прочих возможностях (см. «ТМ», № 4, 5, 7, 10 и 11 за этот год) продолжают наши читатели.

Весьма признателен за то, что вы сочли возможным опубликовать мое

письмо («ТМ», №7 за этот год. — Ред.) размышления по поводу статьи Бориса Иванова о фантастике и футурологии (№4 за этот год. — Ред.)

По ряду причин я имею возможность читать очередные номера журнала лишь спустя около двух месяцев после их выхода так что не знаю пока, в каком направлении развивается дискуссия, но надеюсь на ее продолжение — хотелось бы ознакомиться с как можно большим разнообразием мнений. Боюсь только, что тема настолько обширна и подходы к ней наметились столь разные (имею в виду статью Дмитрия Старкова в майском номере), что возникают сомнения в журнальных возможностях — как в отношении пространства (количества страниц), так и в отношении времени (может ли дискуссия длиться годами?)

Задумка была, насколько понимаю, — поместить в центр внимания футурологи-ческую, прогностическую функцию НФ (а таковая явно обнаруживается, хотя тот же уважаемый Б Иванов ставит ее до некоторой степени под сомнение) и оценить эффективность выполнения фантастикой этой функции. Но вместе с тем оказываются поднятыми и вопросы о предназначении фантастики как отрасли художественной литературы, или вообще — что является научной фантастикой: Дм.Старков весьма расширительно толкует это понятие. Похоже, без уяснения сути и миссии этого жанра невозможно с более или менее определенных позиций судить о его прогностической составляющей. Но это как раз и делает поле для дискуссии поистине необъятным...

Если же вернуться к собственно футурологии, то и здесь точек зрения даже на одно произведение может быть невероятное множество... Если считать упрощенно, что НФ — это литература о будущем (о том, чего сейчас нет, но может быть потом), — то появиться она могла только тогда, когда средневековое представление о цикличности времени (сегодня похоже на вчера а завтра не отличишь от сегодня) сменилось представление о прогрессе, о возможности принципиального изменения миропорядка во времени. Круг разомкнулся: змея, кусающая себя за хвост, распрямилась и обратилась в стрелу, направленную в грядущее. Очевидно, это мировоззренческое изменение — результат эпохи просвещения и индустриальной технической и научной революции. Следовательно, фантастика — дитя прогресса, а прогностическая составляющая — естественная и определяющая для нее черта. Можно только спорить и спор этот бесконечен, — что в ИФ важнее — технические предсказания предвидение социальных изменений (утопия и антиутопия) или моделирование изменений человеческого сознания в несуществующих здесь и сейчас условиях. Да

же сами авторы произведений не смогли бы однозначно ответить В «Машине времени» Герберта Уэллса сразу два «полновесных» предсказания. Одно, техническое — очевидно относящееся к близкому для автора будущему — предположение о возможностях создания принципиально нового механизма, перемещающегося во времени. Второе, социальное — определя

ющее роман как антиутопию — описание грядущего упадка цивилизации.

Так что же первостепенное здесь? Сам автор, вероятно, «изобрел» машину времени только как средство, способ, позволивший заглянуть в будущее. Но машина зажила самостоятельной жизнью, перекочевала в сотни и тысячи фантастических произведений XX века. И пусть не существующая (еще?) в реальности, она оказала значительно большее влияние на литера туру, чем описание взаимоотношений эло-ев и морлоков.

Значит, в данном случае чисто техническое предсказание превалирует по степени важности? Может, стоит разделить всю фантастику на техническую, социальную, психологическую и т.п.? Но, опять же, критерии будут субъективны. Я не литературовед, но сильно подозреваю, что литературоведение — не точная наука. Если, например, «1984» Оруэлла можно смело отнести к социальной антиутопии (хотя и там есть несколько любопытных технических деталей), то как быть с «Суммой технологии» Лема? И относится ли вообще эта блестящая футурологическая работа к художественной литературе — кстати, интересно проверить, в каком разделе она находится в библиотеках. Как быть с фэнте-зи? Положение усугубляется многочисленными «гибридами» фэнтези и НФ (science fiction) — в «ТМ» когда-то печатался роман признанного мастера фэнтези У. Ле Гуин «Планета Роканнона». В нем, наряду со средневековой и мистической атрибутикой, спокойно существуют звездолеты и пришельцы из иных миров..

Впрочем, я сам уже углубился в детали. Вот что еще было бы интересно: попытаться определить будущее самой фантастики — тему эту уже задал Дм.Старков. Например, не вызовет ли «кризис жанра» тот факт, что практически все мыслимые и немыслимые изобретения и научные открытия фантасты уже «сделали» и используют только их различные варианты и комбинации. В одном и том же произведении могут фигурировать и звездолеты с машиной времени, и андроиды-инопланетяне, наделенные телепатией. Возможности исчерпаны? Или разработки, скажем, столь модной сейчас, компьютерной темы сулят еще какие-либо новшества? Куда вообще пойдет фантастика? Сохранит традиции? Увлечется каким-нибудь постмодернизмом (дорогу талантливо торит В.Пелевин, но назвать его произведения научной фантастикой для меня несколько затруднительно)?

Итак, надеюсь на продолжение дискуссии, хотя теряюсь в догадках, куда она заведет Может, это и к лучшему...

И еще о будущем фантастики. Она ставя мысленные эксперименты в рамках гипотетического будущего, одновременно способна оказывать влияние на будущее реальное. Первые работы Циолковского воспринимались как фантастика чистой воды, пусть и математически выверенная Но идея о возможности космических полетов «овладела умами» и послужила побудительным мотивом развития ракетной техники. НФ обладает огромной силой воздействия на молодое поколение, формируя устойчивый интерес к научным и техническим новшествам, который ^^ перерастает в выбор жизненно-^мнЯш го пути, — и появляются ученые, конструкторы, космонавты. А их деятельность — это и есть прогресс, определяющий «завтра», отличное от «сегодня». Кстати любой вариант «конца истории» сколько бы их ни было, — вариации по Фр. Фукуяме: «сред-невеково-экологиче-ский», экстремально-технологическое слияние человека и компьютера и т.п. — будет означать и конец фантастики — литературы о будущем, потому что будущего не будет!

s

□

Отсюда тезис: пока существует будущее — существует и фантастика, пока существует фантастика — будущее реально Владимир РЫБАЛКО_f г. Петрозаводск

В «ТМ», N94 за 2000 год опубликована статья Бориса Иванова «Future Imperfect». По ря-

ПОСТАВИТ

ду причин я не смог прочитать эту статью вовремя. и потому, возможно, моя реакция на нее покажется вам несколько запоздалой (особенно если учесть замечательную статью следующего номера — Дмитрия Старкова). Но затронутая в дискуссии тема для меня очень близка, и я не могу не откликнуться на нее.

В своей статье Борис Иванов, помимо всего прочего, утверждает следующие тезисы:

1. Перед человечеством в двадцатом веке встала проблема освоения космоса.

2. Однако выяснилось, что экономических предпосылок для освоения космоса нет.

3. Как, впрочем нет и вовсе никаки: предпосылок.

4. Космос для человечества бесполезен и осваиваться не будет, во всяком случае, пока оно не решит всех своих проблем [ здесь (интересно, решит ли оно их вообще i когда-нибудь⁹!).

Как некоторое возражение этому безжалостному приговору уважаемый автор приводит следующий аргумент: существует не-

ml

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 1 2 2 0 0 1)