Техника - молодёжи 2002-03, страница 43
СОВРЕМЕНН АЯ СКАЗКА — окно в небо Город завалило по колено листвой. Из шуршащих барханов торчали еще по весне изуродованные деревья Они тянули обрубки рук к блеклому небу. А с неба на них, на тротуары и крыши, на головы горожан сыпались редкие сухие снежинки. Путаясь в пене листвы, Геля брела с работы на работу. Возле лютеранской церкви она свернула во дворы. Она любила эту дорогу: там, в углу изогнутого дома над подъездом, качался скрипучий фонарь.. И ей иногда казалось, что этот фонарь в решетчатом панцире освещает путь к спасению. Через дворы Геля скоро вышла в кривой переулок. Недалеко от горбатого мостика остановилась купить сапожный крем в киоске. Она уже неделю забывала купить этот крем — и мазала по вечерам сапоги подсолнечным маслом На ходу пряча баночку в сумку, Геля налетела на прохожего, подняла голову и в сердцах сказала ему: — Простите, простите, ради Бога. И собралась уж было идти дальше, но он придержал ее за локоть — Здравствуй, Ангелина, — сказал он уверенно. Не помню, испугалась Геля, батюшки, кто же это может быть? Если кто из студентов, то почему не Ангелина Константиновна? Кто-нибудь из однокурсников, одноклассников? — Мы с вами вместе учились? — Нет, — ответил он односложно, но не отпустил локтя и продолжал смотреть. — Извините, мне пора идти, я опаздываю на лекции. — Брось, кончились твои лекции, — без угрозы сказал человек — Вы кто? — Я пришел за тобой. Мы тебя потеряли, но вот, к счастью, нашли. Перепугала же ты нас. — Вы ошиблись, — улыбнулась Геля, — я вас не знаю. Должно быть, вы меня с кем-то перепутали. — И попыталась высвободить локоть из пальцев незнакомца. — Ладно, — сказал он, — иди теперь. Все равно мы тебя нашли. Геля быстро пошла, на ходу застегивая сумку. На мосту взглянула на часы и еще прибавила шагу. Ей показалось, что она убегает от странного встречного. В фойе института заглянула в зеркало: берет сбился, на усталом худом лице торчит острый длинный нос, по кромке бледных губ — остатки помады. За три минуты до начала лекции заскочила на кафедру, сунула пальто в шкаф, кое-как пригладила волосы — В какой у меня аудитории? — Три ноль девять, — ответила секретарь, заглянуб в расписание под стеклом у себя на столе. — Угу, — кивнула Геля, — спасибо. — ...расхоже мнение, что вообще никто не видит подлинной реальности, то есть такой, какая она есть объективно. Что мы лишь полагаем, будто наше восприятие адекватно отражает реальность, а наша деятельность погружает нас в самую суть жизни Но на самом деле довольствуемся намеками, театральными условностями Как сомнамбулы, бредем по жизни, не видя и не понимая ничего вокруг и втайне боясь проснуться. И даже если не драматизировать, не превращать мысль о сне в столь модную сегодня, но столь все-таки старую аллегорию, то вспомните, например, «Иллюзии» Ричарда Баха. Роман конечно, ни в коей мере не канонический, но интересный нам сейчас в качестве иллюстрации к рассматриваемому вопросу. «Ты хочешь сказать, что жизнь у банкира, у рыбака, у актера — одна и та же?» — спрашивает мессия. Я не дословно привожу цитату, но нам важен только смысл... Так вот, нет, конечно, это разная жизнь. Ее создают, принимая некие правила игры, те, или другие, в зависимости от избираемой роли. И точно так же Христос ходил по воде. Он предполагал, или, скажем, принимал условие, что вода — твердь. Ну и так далее... И можем ли мы встретиться в майе, в мире иллюзий с чем-либо, кроме собственных страхов и фантазий? — Геля замолчала, уставясь в окно. — А как же смысл? Предназначение... — Что? Ф « ТЕХНИКА-МОЛО — Предназначение9 — спросила глупая маленькая девочка с первой парты, из тех, что берутся доказывать своим замечтавшимся преподавателям, что земля непременно круглая, и готовы спорить за эту истину до слез. — Разве смысл жизни не в исполнении предначертания? — Что вы, — испугалась Геля, — смысла мы еще не касались. Геля вышла из института, неосознанно понимая, что больше сюда не вернется, и втайне от себя простилась с лестницей парадного, ступени которой полировала каждодневными шагами вот уже четверть века. Только мысли и больше ничего, подумала Геля, ничего не было в моей жизни. Пустые силлогизмы. Она снова проходила мимо киоска с гуталином. А домой-то нельзя, поняла Геля Вошла во дворы и, добравшись до углового подъезда, где со скрипом качался фонарь, решительно дернула дверь. Ключ легко скользнул в узкую замочную скважину. Дома никого. Геля разделась в полутемной прихожей, аккуратно повесила пальто на плечики в шифоньер, сунула берет на полку и протиснулась в комнаты. Холодные половицы с облупившейся краской, ветхий коврик на стене. Геле не понравилось. Салфетка на телевизоре, в коробке из-под конфет поздравительные открытки от давно умерших родственников. И вдруг серебряным голосом громко запели старые часы на стене. Нет, не останусь здесь, решила Геля, вздрогнув. И пошла к выходу. Надела пальто и отступила перед открывшейся дверью. Вперед шагнул ребенок, за ним старушка. — Ты уже вернулась, Ангелинушка? — с трудом справляясь с астматической одышкой, спросила старуха у темноты. Геля отрицательно качнула головой, но ребенок кинулся к ней: мама, мамочка... Сегодня Жанночку бабушка забрала из круглосуточного садика на выходные. Уже пятница, удивилась про себя Геля, силясь вспомнить, какой день был с утра, на лекциях... — С утра опять электрики приходили, приносили бумажку счет за свет, — говорила старуха, накрывая к чаю. Геля сидела на табурете в углу, привалившись плечом к стене, а маленькая девочка надоедливо гладила ей малюсенькими розовыми пальчиками вздувшиеся вены на руках. — Да отстань ты!— крикнула, наконец, Геля Девочка отпрянула Глазки ее, огромные, прозрачные как сгустки слез, и маленький, почти круглый бледно-розовый рот исказились испугом и обидой. — Что ты? — напугалась старуха. — Да что за жизнь такая?! — взвизгнула Геля.— Что я, за свет платить явилась в этот мир9 — Да успокойся, Ангелинушка, заплатим мы. Успокойся Все будет хорошо. — И старуха попыталась приласкать серую уставшую Ангелину. А Жанночка, маленькая девочка с жадным голодным взглядом, осторожно коснулась края платья своей мамы. На холодных полах, в слабом свете 60-ваттных ламп прошла зима. Жанночка часто болела и поэтому не ходила в садик. То Ангелина, то Регина Андреевна, ее мать, выходили на больничный по уходу за ребенком. Они обе работали в ЖКО, чтобы жить в этой квартире. Квартира называлась служебной. Геля узнала, что никогда она не была дальше того квартала, в котором теперь жила. Школа, техникум через дорогу от дома, ребенок, садик в соседнем дворе, ЖКО на параллельной улице. И ее дворничество, так внешне похожее на диссидентство, но так по сути далекое от него. Геля почти привыкла, почти смирилась, согласилась даже посмотреть свои старые школьные фотографии. И с тайной печалью стала считаться с тем, что ей всего 25, что конца-края хождению по одному кварталу из угла в угол не видно из молодости. Канал, протекающий под окнами их дома, длился еще около километра, потом впадал в реку. По ту сторону реки продолжался огромный город. Река, перетянутая ремнями мостов, запеленатая в гранит набережных, отделяла один берег от другого так далеко, что дома по ту сторону воды казались игрушечными. Не в силах сделать большего, река смиренно совершала свой путь между парапетами и вытекала из города, унося в мировой океан плевки и бумажки, а еще утопленников, ДЕЖИ 32002 |
