Техника - молодёжи 2002-06, страница 49
— Во-во! — обрадовался Лекер. — Здорово ты сказал. Алексей! — Это не я — это дядька один земной сказал. — Умные же вы, земляне! — похоже, искренне восхищается Лекер. — Только я вот что тебе скажу, — «не замечаю» я лести. — У вас есть книги? — Есть, конечно! — Ну так вот, подумай, литературные герои — они ведь тоже в книгах дышат, общаются, мыслят. Но разве они существуют реально9 — Как же они дышат? — грустно смеется Лекер — Это все придумка писателей! — Неважно, чья придумка! Когда ты читаешь книгу, если это настоящая книга, а не макулатура, то ведь ее герои живут, разве не так? Они любят, страдают, совершают подвиги и глупости... Ведь ты читаешь и видишь их, переживаешь за них! Лекер задумывается. — Да, есть такие книги... Мне попадались... Читаешь — и забываешь, что это вымысел, что это просто значки на бумаге... — Вот видишь! А ведь на самом деле ни этих героев, ни их мира не существует. — Но мы ведь не в книге! — Откуда ты знаешь? Почему ты так в этом уверен? И потом, книгу я привел тебе для примера. На самом деле это может быть что-то более сложное, но похожее по сути. — Но тогда нам ничего не изменить! — Лекер в отчаянье машет длинными руками. — Тогда все-все-все напрасно! Все предопределено! Ведь тогда все уже написано! А писатели — это и есть Хозяева! — Не обязательно написано, — возражаю я. — А что если наша «книга» только и пишется как раз в этот момент? И ничего еще не предопределено! Конечно, писатель задумал определенный сюжет, но он ведь может его еще и изменить! А что если мы, «книжные герои», тоже можем в какой-то мере повлиять на решение «писателя»? Я ведь тоже, кстати, пишу иногда. . Так вот, когда я пишу книгу, то порою случается, что герои начинают вести себя очень «непослушно». Они словно бы начинают жить своей собственной жизнью, зачастую ломая придуманный мною сюжет... Как-то я поделился этим наблюдением с одной журналисткой, писавшей заметку о моей новой книге. Она вряд ли поверила, подумала, что мужик просто рисуется перед ней, выпендривается, но условия игры приняла, даже назвала статью: «Когда герои автору перечат». И вот сейчас я думаю: а вдруг это правда? — И что тогда? — Тогда у нас есть шанс! Глава №8.8 Сначала я воспринял эту идею исключительно в качестве литературного приема, сюжетного хода. Герой моего нового романа, писатель-фантаст Алексей, оказывается в странном и страшном мире и встречает там товарища по несчастью — инопланетянина Лекера. Еще им повстречалась там очень необычная Девочка, имеющая отношение к не менее необычным Хозяевам, то да се — это все сюжет, фигли-мигли. . Главная моя идея состояла в том, что Алексей оказался втянутым во всю эту передрягу во время написания романа, причем герой его книги Саня, — тоже писатель и, разумеется, также что-то пишет А суть идеи: каждый описываемый мир — это мир настоящий, он живет в тот момент, когда перо писателя касается листа бумаги. И во вновь созданных мирах тоже есть свои писатели, которые ваяют свои вселенные — кто лучше, кто хуже... Остается открытым вопрос: кто же создает самый первый мир? Зачем и почему возник он? И вот мой герой-писатель Алексей предполагает, что он существует в таком же точно придуманном и написанном кем-то мире; причем, он выдвигает гипотезу, что пишет о нем книгу кто-то из тех, о ком пишет он сам! И, чтобы избежать неминуемой гибели — собственной и этого инопланетного чудика Лекера, — он решает в своем романе изменить ход событий, заставить своих героев-пи-сателей написать о нем самом по-другому. В общем, идея достаточно бредовая, я чуть не запутался в этих «матрешках» Кстати, о матрешках. Не люблю их с детства. Просто не выношу! Очень яркое воспоминание: мне года три-четы-ре, я впервые увидел матрешку и расплакался. Меня попросту напугала своей нелепой формой эта уродливая деревянная кукла — ни рук, ни ног... Когда же я узнал, что внутри их — целый выводок, испугался еще больше. А когда матрешки выстроились передо мной в ряд, я совсем разрыдался — никак не мог взять в толк если все они входят друг в друга, то почему самая первая никуда не помещается, и почему в самой последней ничего нет9 По моей детской логике, первая и должна была скрываться в последней! Но это никак не получалось, что представлялось мне очень нелепым и донельзя обидным' Мне казалось, что матрешки издеваются надо мной. Играют. — Зачем сделали этих матрешек?! — размазывал я по щекам горькие слезы. — Как зачем? — удивилась мама. — Чтобы ими играть! Смотри, какие они разноцветные, красивые, яркие! Погляди, как они улыбаются! — Нет, — не унимался я. — Ты неправильно сказала, мама! Не чтобы ИМИ играть! Они тоже играют НАМИ! И они не улыбаются — они смеются! Позднее, уже в начальной школе, свою нелюбовь к матрешкам я непроизвольно перенес на цифру «8», которая своей формой, видимо, напоминала мне матрешку. Я всегда ожидал от этой цифры какого-нибудь подвоха, а когда в старших классах узнал, что лежащей «на боку» восьмеркой обозначают бесконечность — убедился, что мои наихудшие ожидания оправдались. Бесконечность я ни понять, ни принять не могу и по сию пору! Вот и теперь матрешки сыграли со мной злую шутку. Я писал роман, а меня подспудно что-то тревожило... Наконец я понял, что. В романе-то у меня получилось все гладко: один из писателей-матрешек «нижнего ранга» написал-таки хорошую концовку приключениям Алексея и Лекера, — так сказать, спрятал в себя самую большую матрешку. Но . До меня вдруг дошло, что на самом-то деле написал это я! Стало быть, я и есть эта самая большая, первая матрешка? Или... Вот тут-то мне и стало по-насто-ящему страшно, как тогда, в детстве! Глава № 8 Наконец-то серость немного развеялась... Или так нельзя сказать: «Развеялась серость?». Может быть, так: «Серость заиграла красками?». Впрочем, особых красок я что-то по-прежнему не замечаю. Просто все стало более четким. Вот и буквы я уже вижу, и цифры. Вижу восьмерку после слова «слава»... Или я держу лист боком? _1 ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 6 2 0 0 2 47 |
