Юный техник 1967-11, страница 61

В шесть утра обрушилось небо. В перепонки ударила воздушная волна. Аркадию показалось, что он оглох. Грохот взрывов и вой снарядов, скрежет танков и пронизывающий свист «катюш» — все слилось в единый, тягучий гул. Он глянул вверх: там курсом на запад шли «горбатые» — наши штурмовики. Они тут же разворачивались и бросались с воем в пике на вражеские позиции.

Группы ИЛов сменяли друг друга в воздухе. Горизонт заволокло чернью дыма. Пахло гарью. А с высоты нестерпимо жгло июльское солнце.

* * *

Ларион Спиридонович, здравствуйте!

Пишет вам Аркадий. Не забыли такого? Я вас не забыл и очень часто вспоминаю. А вчера получил от вас характеристику. Большое спасибо, только она мне уже не потребуется. Это я поначалу думал перебраться к боевикам, а тут такое дело получилось, что лучшего и не надо.

Вы понимаете, Ларион Спиридонович, я летаю! Да, да, летаю, на настоящем самолете, на том самом «кукурузнике», что мы с вами ремонтировали.

Если бы вы знали, как я счастлив! А все потому, Ларион Спиридонович, что мне на хороших людей здорово везет.

Ваш ученик Аркадий

Веселый молдаванин Сашко Друма ростом недалеко ушел от Аркадия и тоже мог запросто сойти за подростка, если бы не более плотная, атлетическая фигура. Он быстро стал приятелем Аркадия и кое-чему уже успел научить его.

Несколько раз приятели поднимались в воздух. Никто не знал, как там один учил другого. Видели только, как фанерная машина выделывала невообразимые виражи: то ли Друма сам отводил душу на острых ощущениях, то ли учил подопечного.

Все шло хорошо. Но однажды во время такого учебного полета сидевшего в первой кабине пилота тяжело ранил шальной осколок.

— Бери, Аркаша, ручку, — успел сказать летчик и, щелкнув переключателем рации, потерял сознание. Аркадий связался с аэродромом, доложил, попросил посадку. Комэск Трофимов только ахнул: парнишка ведь еще ни разу самостоятельно не садился. Майор приказал пока не садиться и сам полетел навстречу.

Комэск помахал крыльями: «Следуй за мною», — и повел Стри-жонка над аэродромом, объясняя по радио порядок захода на посадку, мысленно ругая себя за то, что устроил учебу в такой неурочный час.

Весь аэродром всполошился: как же сядет, выйдет из беды этот мальчишка? Вот машины сделали второй, третий, четвертый развороты и крыло к крылу пошли на снижение. 50... 30... 10 метров... Еще ниже. Техник-старшина, чья машина попала в мальчишечьи руки, даже прилег, чтобы увидеть то мгновение, когда колеса коснутся земли. И они коснулись одновременно с костылем — на три точки.

Комэск вылез из кабины. Подошла санитарная машина и увезла раненого пилота. А Стрижонок долго сидел в кабине, не в силах подняться. Трофимов подал руку:

— Ну, выходи, пилот.

* * *

На излете июля, когда авиакорпус пододвинулся к Курску, с аэродрома Бутурлиновка взлетел самолет, который пилотировал четырнадцатилетний летчик. Без чьей-либо помощи. Только ком-кор долго стоял на старте и все не мог оторвать взгляда от само-