Юный техник 1971-03, страница 18

НЕБОСКРЕБЫ ДЛЯ ЗЕРНА

1:

■VII

te _ гУ\; 1

Одни пашут землю, выращивают и собирают зерно, другие делают из него муку, третьи пекут хлеб. А есть люди, которые только тем и занимаются, что хранят зерно.

В одной из египетских пирамид археологи во время раскопок нашли сосуд с зерном. Ради любопытства посеяли. И что же? Взошло! Добрых два с половиной тысячелетия пролежали пшеничные зерна и остались невредимыми! Редчайший случай, что и говорить, но он показывает удивительную жизнеспособность зерна. Правда, для этого нужно было, чтобы оно было сухое, чтобы хранилось без доступа воздуха и, уж конечно, не на свету. А в Египте жарко, зерно хорошо просушилось, в усыпальницу фараона, под колоссальную каменную толщу не могли проникнуть ни свет, ни влага, ни воздух. При обычных же условиях «беспризорное» зерно просуществует недолго. Недели достаточно, чтобы в засыпанном на хранение сыром зерне температура поднялась так, чтобы оно после этого оказалось непригодным ни в пищу, ни в техническую переработку, а уж о том, чтобы посеять его, и говорить не стоит.

Чтобы защитить зерно от влажности и температуры, нужны заботливые опекуны. А когда сбе

регать нужно десятки и сотни тысяч тонн — тут нужны инженеры, управляющие автоматикой диспетчеры, сотрудники исследовательских лабораторий. Нужны огромные, с пятнадцатиэтажный дом высотой, специальные хранилища — элеваторы. И я пошел на элеватор.

Там работает мой знакомый, инженер Леонид Чак. За восемь лет, прошедших с того дня, когда он закончил институт инженеров пищевой промышленности, чего он только не делал: и строил элеваторы, и устанавливал в них оборудование — всевозможные транспортеры, подъемники, машины для очистки, сушки и взвешивания зерна,— и монтировал аппаратуру автоматики, и сдавал готовые элеваторы государственным комиссиям. Сейчас он главный инженер одного из самых больших в стране элеваторов — четвертого московского, рассчитанного на 82 тыс. т. Я попросил его рассказать о своей работе. Вместо ответа он вынул из шкафа синий халат и протянул его мне:

— Одевайся! Пройдем вместе вслед за зерном, сам все увидишь.

Мы вышли на улицу, прошли по железнодорожным путям и поднялись в застекленную будочку.

— Вот отсюда зерно начинает свой путь, — сказал

Чак. — Видишь, за окном рельсы. Сюда подадут вагон, и он встанет на платформу вибрационной машины. А что будет дальше, гляди.

Тем временем тепловоз закатил очередной вагон, посвистел и уехал. Оператор виброустановки повернул рукоятку, и откуда-то из-под пола поднялись два огромных изогнутых рычага. Они уперлись с обеих сторон в брусья автосцепки, и вагон оказался зажатым между ними, словно орех в щипцах. Рабочий набросил крючок на ручку двери, электромотор потянул трос, и дверь открылась. Но зерно не высыпалось: ему мешал деревянный щит., которым был закрыт изнутри проем.

— Гарантия на случай, если дверь по дороге случайно откроется, — пояснил Леонид.

Железные руки гидравлического подъемника уперлись в щит и слегка приподняли его. Из щели хлынуло зерно. Оно лилось вниз и проваливалось сквозь решетку в бункер... Прошло несколько минут, и поток иссяк, хотя зерна в вагоне еще виднелось немало.

— Зерно не вода, — проговорил Чак. — Если откос меньше тридцати шести градусов, оно не потечет. Раньше приходилось идти в вагон людям с лопатами. Потом к этим ло-

16