Юный техник 1983-01, страница 46

тельно, насколько просты, экономны действия, которые надо провести, чтобы рассчитать силу тяготения. Если бы, говорит далее ученый, в числителе вместо произведения стояла сумма масс и в знаменателе — расстояние не в квадрате, а, скажем, в девятой степени, это была бы «некрасивая», неприятная формула. Сомнение в ее справедливости возникло бы сразу, она раздражала бы нас с чисто эстетических позиций.

Природа предстает внешнему взору сложной и крайне запутанной. Кажется, недостанет сил постичь ее «замыслы», проникнуться ее «установками». Верно, природа неохотно расстается со своими тайнами. Однако она, как говорится, хотя и коварна, но не злонамеренна. Ибо за внешним хитросплетением событий (вот ее коварство) заинтересованный разум всегда способен различить порядок, закон, регулярность. Это и рождает состояние эстетической приподнятости у человека, который смог разгадать хотя бы краешек истины, увидеть те общие причины, что из глубин материи управляют пестротой видимых глазу ее проявлений. Вот почему среди показателей красоты выделяются также свойства общности, широты знания и т. п.

Но дело не просто в общности. Теория может охватывать обширный слой фактов и вместе с тем быть структурно громоздкой, сложной, включать огромное количество положений, законов или аксиом и исходных понятий. Поэтому говорят о простоте как обязательном сопровождении по-настоящему эффективной, общей теории. Простота — это . и есть упомянутое ранее экономное, использующее минимум знаковых средств, выражение некой совокупности знаний. Фактически дело так и обстоит, что чем глубже, значительнее событие, описываемое явление или передаваемое содержание и т. п., тем короче

может быть сообщение, чтобы донести их значительность.

Эстетическими ценностями характеризуется не только «чистая» наука. В прикладных дисциплинах, в ее технических, медицинских разделах и ответвлениях также содержится своя красота. Недаром же говорят об изяществе приборов и лабораторных установок, о красиво поставленном опыте, об искусстве хирурга.

И. Ньютона, например, современники ценили не только как глубокого теоретика, но и как блестящего экспериментатора, выполнявшего поиск художественно, со вкусом. В ряду тонких мастеров этого дела выделялся также М. Ломоносов, а многие из его опытов прямо соперничают с чудом, настолько филигранно, с чувством артистизма они проведены. Это и экспериментальное обоснование «всеобщего естественного закона» сохранения вещества и движения, и исследования по электричеству, и серия тонких наблюдений в астрономии, завершившихся открытием в 1761 году атмосферы Венеры, и еще масса подобных исполнений.

Можно отметить много других ученых, привнесших в эксперимент сильный, есЛи можно так сказать, эстетический мотив. Стоит выделить, например, американца А. Майкельсона, которого по праву называли «величайшим художником в мире научного эксперимента» и который считал, ыто «наряду с аналитическим умом ученый должен обладать эстетическим восприятием художника».

Об известном советском химике академике В. Энгельгардте рассказывают. Есть у него одна «слабость»... очень любит в эксперименте изящество. И когда к его ученикам приходит удача, он с восхищением говорит: «Это -красивый опыт».

Эстетические идеалы и нормы прочно вошли также в техниче-

43