Юный техник 1988-02, страница 64

становленный из хлама, сварочный аппарат — подарок Сельхозтехники. Когда делали свою первую машину, ничего этого и в помине не было.

— Сколько же машин у вас сейчас?

— Ну это надо подсчитать,— Вяткин загибает пальцы — Два микроцикла, мотонарты, двое аэросаней, вездеход... Впрочем, все это можно увидеть

Он открывает тяжелую дверь дощатого сарая, где стоят уже знакомые мне аэросани «Снежок», еще одни, побольше, и вез деход с колесами в рост человека, и еще что-то, не обретшее пока окончательного вида и названия.

— И все за четыре года?..

— А что в этом удивительного? Если мальчишкам интересно, они работают быстро. Над одной конструкцией трудятся три-четыре человека: один постарше, скажем, девятиклассник — «главный конструктор», и с ним ребята из шестого-седьмого. Через год-другой они сами перейдут в разряд «главных». В чем мое участие? Они обсуждают со мной проект, я им что-то посоветую, подскажу, помогу подобрать материалы, а дальше, пожалуйста, сами!

Чертежей как таковых у вят-кинских кружковцев нет. Конструкция рождается в голове и воплощается в металле. Конечно, при этом не избежать ошибок, зато рождается умение чувствовать материал, его возможности и свойства. Ведь основной постав щик у них — свалка металлолома. Все, что находят, пускают в дело. Нет у кружка и расписания занятий. Есть часы, когда каждый может прийти и работать над своим проектом.

На стенде в школьной мастерской фотографии ребят.

— Это мои «старички»,— улыбается Вяткин.— Нынешних вижу каждый день, а эти уже кончили школу, работают, учатся. Вот Слава Масалцин — теперь он

слесарь в Сельхозтехнике, Сережа Зеленин — в гидромелиоративном институте в Москве. Вернется инженером, будет работать в совхозе. Миша Цепенников служит в Афганистане, Нечаев и Лоскутов — на флоте...

— Это еще не все! — предуп реждает Вяткин. Уходит и через минуту возвращается с гигантскими фотоальбомами, в которых снимки зажаты между листами органического стекла.

— Это наш апрельский поход по Койве В верховьях этой речки есть поселок Теплая гора; там я работал в училище. Перед весенними каникулами попросил своих бывших учеников приготовить для нас доски, смолу — потом за день сколотили несколько плоскодонок и спустились на них по реке. Летом ребятам вырваться трудно: в совхозе горячая пора. Но один раз выб ались и летом,— со стуком переворачиваются страницы другого альбома,— на «казанках» вверх по Каме, пятьсот верст до Красно-вишерска.

С фотографий смотрят улыбающиеся лица, тянется дымок от костра на песчаной отмели, уткнулись крутыми скулами в берег «казанки».

— Мы бы пошли и дальше, но там уже не пройти: сплавные заторы на много километров, река до самого дна запружена лесом. Бесхозяйственность, конечно,— ну что ж, пусть и на это ребята посмотрят. Вырастут — еще и им" хватит разгребать...

Мы еще долго говорим с Виктором Ивановичем: о том, что труд — единственный предмет в школе, по которому не было и нет до сих пор учебника, о том, где бы достать резцы для токарных станков, о том, что производительный труд ввели наконец в программу обучения. Но спускается вечер, и приходит пора прощаться. На автостанции нас ожидает сюрприз: автобус где-то

60