Юный техник 1992-07, страница 46

лись, все пожары погасли. Иисус оживил Петра и назначил его главою Церкви.

А потом Христос уничтожил всех драконов и в наказание за бедствия, причиненные ими людям, лишил Иуду дара понимать все языки и даже зрения. И Он сказал Иуде, что долгие годы его будут помнить как Предателя, и люди будут проклинать его имя, и все, что он сделал хорошего, будет забыто.

Но тогда же, потому что Иуда любил Его всем сердцем, Христос оказал ему благодеяние, продлив жизнь, чтобы, бродя по свету, Иуда осознал свои грехи и получил прощение.

С этого и начался последний этап жизни Иуды Искариота. Повелитель драконов превратился в слепого странника, отовсюду изгнанного, лишившегося друзей, бредущего по дорогам Земли в бесконечной своей жизни, находя пустыню там, где когда-то гордо высились крепостные стены цветущих городов. А Петр, первый папа и его вечный враг, распространял повсюду лживую басню о том, как Иуда Искариот продал Христа за тридцать сребреников, так что Иуда не решался даже называть себя подлинным именем. Но в конце концов обрел он мудрость и успокоение души, и Христос спустился к его смертному одру. И прежде чем он умер, Христос пообещал ему, что Он позволит НЕКОТОРЫМ помнить, каким на самом деле был Иуда, и с прошествием веков весть эта будет распространяться все шире, а ложь, выдуманная Петром, забудется...

Перевернув последнюю страницу, я пошел к Арле-к-Бау, капитану «Истины Христовой». Арла не испытывала особой тяги к религии, но я ценил ее мнение. Остальные члены экипажа, братья и сестры ордена святого Христофора, отшатнулись бы в ужасе, увидев, что у меня в руках.

— Интересно,— прокомментировала Арла, возвращая мне фолиант.— История занимательная Даже лучше, чем ваша Библия, Дамиэн, и не менее драматичная.

— Согласен,— признал я.— Но сколь нелепо! Разве можно поверить в драконов? В безногого Христа?

Арла усмехнулась.

— Во всяком случае, не менее правдоподобно, чем Христос, идущий по волнам — Арла любила подкалывать меня. Капитаном моего звездолета ее утвердили со скандалом. Потому, что была неверующей, но дело свое знала, и мне нравился ее здоровый скептицизм, не дающий засохнуть моим мозгам. Да и ума ей хватало. Последнее я ценил куда больше слепого повиновения.

— Разница есть,— сказал я

— Неужели? — Ее глаза впились в мои.— Ах, Дамиэн, признайтесь, книга вам понравилась.

Я откашлялся.

— Она разбудила мое любопытство.— Арла не ошиблась, чего уж скрывать.— И я, должен признаться, с нетерпением жду встречи с этим Лукианом Иудассоном.

42