Сделай Сам (Знание) 1999-03, страница 125

через много-много лет, вспоминая 11 января 1825 года, не обошел памятью Арину Родионовну: «Прибежавшая старуха застала нас в объятиях друг друга в том самом виде, как мы попали в дом: один — почти голый, другой — весь забросанный снегом. Наконец пробила слеза (она и теперь, через тридцать три года, мешает писать в очках) — мы очнулись. Совестно стало перед этою женщиной, впрочем, она все поняла. Не знаю, за кого приняла меня, только, ничего не спрашивая, бросилась обнимать. Я тотчас догадался, что это добрая его няня, столько раз им воспетая, — чуть не задушил ее в объятиях.

Настало время обеда. Алексей хлопнул пробкой, начались тосты за Русь, за Лицей, за отсутствующих друзей и за нее. Незаметно полетела в потолок и другая пробка; попотчевали искрометным няню, а всех других — хозяйской наливкой. Все домашнее население несколько развеселилось; кругом нас стало пошумнее, праздновали наше свидание». После обеда за чашкой кофе Пушкин читал вслух «Горе от ума», рукописную комедию Грибоедова, привезенную Пущиным. Это была последняя встреча лицейских друзей — восстание декабристов и события, последовавшие за этим, разлучили их навсегда. Вернувшись в Москву, Пущин не забыл приписать: «Кланяйся няне».

В апреле добрался до Михайловского и Дельвиг. «Как я был рад баронову приезду. Он очень мил! Наши барышни все в него влюбились, а он равнодушен, как колода, любит лежать на постеле...» — писал Александр в письме брату. На самом деле встреча была достаточно серьезной. По утрам, пока Дельвиг «лежал на постеле», друзья уточняли состав нового сборника Пушкина, который готовился к изданию, и многое другое.

Не забывали, конечно же, и отдыхать. После нескольких партий на бильярде — обед, приготовленный под руководством Арины Родионовны. Провиантские запасы Михайловского были неисчерпаемы. Как и положено, здесь было все, что требовалось хорошей кухне: куры, утки, гуси, индюшки, овцы, телята, коровы и пчелы. Молока, масла, сметаны, творогу, сливок было преизрядно. Река, озера изобиловали карасями, лещами, сомами, раками. О лесных ягодах и грибах и говорить не приходится. Изобильно плодоносил и дедовский сад с антоновкой, боро

винкой, грушовкой, очаковскими сливами, вишнями, грушами. Любимым деревенским вареньем Пушкина было крыжовенное. Да и как было не любить его, коль варилось оно по всем старинным народным правилам. Сам же Александр Сергеевич, говорили, большой был охотник бродить по ближним лесам, собирая грибы.

...Как сладостно твое святое

хлебосольство Нам баловало вкус и жажды

своевольство; С каким радушием — красою древних

лет

7'hi набирала нам затейливый обед! Сама и водку нам, и брашна подавала, И соты, и плоды, и вина уставляла На милой тесноте старинного стола! —

строки эти писаны Николаем Языковым. Его няня любила больше всех иных друзей пушкинских. В подарок Николаю Михайловичу Арина Родионовна преподнесла сделанную крепостным мастером-умельцем музыкальную шкатулку — дубовую, прямоугольной формы, отделанную красным деревом. Н крышке ее было небольшое отверстие, как у копилок. Автор знаменитой песни «Нелюдимо наше море», кажется, тоже отвечал няне большой симпатией, ведь сколько поэтических строк посвятил он этой старушке!

Вон там — обоями худыми Где-где прикрытая стена, Пол нечиненный, два окна И дверь стеклянная меж ними; Диван под образом в углу, Да пара стульев; стол украшен Богатством вин и сельских брашен, И ты, пришедшая к столу!

Мы пировали. Не дичилась Ты нашей доли — и порой К своей весне переносилась Разгоряченною мечтой...

«Это была старушка чрезвычайно почтенная — лицом полная, вся седая, страстно любившая своего питомца, но с одним грешком — любила выпить...» — такой помнила ее М.И. Осипова. В Тригор-ском очень волновались, как переживет няня насильственный отъезд Александра Сергеевича из Михайловского? После прихода фельдъегеря в Михайловское с приказом отбьггь Пушкину в Москву та в слезах прибежала к Осиповым-Вульф. На

123