Вокруг света 1955-01, страница 62

лась и исчезла за стеной леса ворона.

— Отсюда и начнем «прочесывать» местность вдоль, и поперек! — сказал профессор, обращаясь неизвестно к кому. Он встал, прошелся по площадке, потирая руки в предвкушении чего-то необычайного.

Мы полетели над лесом так низко, что можно было различать породы деревьев.

По краю зеленеющего луга росли березы, липы, клены, дубы, потом постепенно их сменяли сосны и ели, встававшие на полянке тесной стеной хвойного леса.

Иногда лес редел, уступал место полянке. Лесное болото можно было отличить от нее по блестевшей от воды зелени. То справа, то слева попадались лощины, луга, ручьи.

Через некоторое время мы снизились и стали углубляться в чащу леса. Площадка осторожно обходила могучие, в несколько обхватов, стволы деревьев, лавировала между ними, сворачивая то вправо, то влево, опускалась и поднималась.

Это был дикий, девственный лес. Неподвижно стоячи 20—30-метровые сосны и дубы, которым насчитывалось по нескольку сот лет. Здесь было тихо, как в тайге, но не мрачно. Всюду, рассыпаясь по причудливым изгибам веток и трепещущим листьям, играли солнечные зайчики.

Пересекая шоссе, площадка попала как бы в гигантскую беседку. Мы пролетели под тенистым навесом из переплетенных веток деревьев метрах в пяшадцати-два-дцати от земли.

Попались нам среди бурелома и созданные природой «ворота». Сломанное когда-то пополам дерево, падая, повисло на соседнем. И теперь высоко над землей, на верхней перекладине «ворот» росла стройная молодая елочка.

Заметив мой взгляд, профессор объяснил:

— На надломанном дереве поселился мох, оседали и сгнивали листья, — так образовалась там плодородная почва для этой елтпл. И, заметьте, на осине выросла! Га лиственных породах поселяются, как правило, только хвойные, на хвойных — лиственные.

— А что там? — спросил я, увидев ряды одинаковых бугорков.

— Это кладбище деревьев. Подо мхом лежит их истлевший прах, ставший жилищем для насекомых. Если наступите на такой бугорок, нога провалится.

Неожиданно площадка остановилась невдалеке от сломанной ветром гигантской сосны.

Возле нее копошилось что-то темное, ворочалось и, мне показалось, сопело. Потом пятна начали вытягиваться и нашим взорам предстали силуэты двух медвежат. Они боролись. Когда какому-нибудь из них удавалось забраться на широкий ствол сосны, другой хватал его за задние лапы и стаскивал.

Где-то совсем рядом с нами застрекотала сорока. Медвежата сразу насторожились. Незамеченная нами прежде, в тени деревьев шевельнулась медведица и коротко, предостерегающе проворчала. Через несколько секунд все семейство, прижав уши, поторопилось скрыться в чаще.

— Как не во-время появилась! — проворчал профессор. — Недаром говорят, что «сорока весточку на хвосте носит».

Эта сценка прошла перед нами, как в увлекательном кинофильме, когда зрители забывают о том, что все это в конце концов иллюзия, и начинают выражать свои чувства вслух.

Затем мы некоторое время молча двигались по чаще, как путешественники в незнакомом лесу, готовые ко всяким случайностям.

Неожиданно сразу стемнело. Тихий, задумчивый стоял лес... И вдруг неподалеку от нас всколыхнулась вся и затрепетала осина. Легкий холодный ветерок за

путался среди ее листочков, висящих на длинных тонких стебельках. И сразу зашептались деревья, передавая тревожную весть все дальше и дальше, как эстафету. Дошла она до старого бора, — заволновался, зашумел он. Как эхо откликнулся ему где-то второй. И вскоре весь лес гудел, как растревоженный улей.

Надвигалась гроза. Темные свинцовые тучи заволокли небо. Сверкнула молния. Лес вспыхнул синеватым пламенем. Налетел ветер. Под его напором вековые, в несколько обхватов деревья гнулись и трещали. Гром гремел все сильнее. Небо раскалывалось над нашими головами, и оттуда одна за другой сыпались молнии. Вдали все — деревья, тучи, земля, небо — смешалось с огнем и водой.

Наша маленькая деревянная площадка вздрагивала и металась, как в бурном потоке лодка, привязанная к берегу. На тему об иллюзиях размышлять было некогда. Каждую секунду мы могли разбиться вдребезги. Я даже не подумал о том, почему до нас не доходит ветер. Мы сидели на площадке, будто прикрытые невидимым колпаком.

Темная стена бури приближалась, выворачивая с корнями могучие деревья и поднимая их в воздух.

— Много придется здесь поработать! — прокричал профессор. Он имел в виду, что на карту этого леса придется вносить поправки.

И тотчас, преодолевая силу ветра, навстречу темным тучам взвилась наша площадка. Со скрежетом пробились мы сквозь гущу ветвей, и наши маленькие фигурки затерялись в хаосе огня и воды.

Дальше все завертелось с бешеной скоростью. Свет и тьма менялись мгновенно, и я уже не понимал, что происходит вокруг.

— Ну как? — донесся до меня через некоторое время спокойный голос профессора. — Не очень утомительно это для вас?

Он стоял возле меня на самом краю площадки. Бездонное гарное ущелье развернулось под нами.

— Ничего. Все нормально. А что? — растерянно проговорил я. Но оправдываться было бесполезно. Потрясенный происходящим, я произнес эти слова тихим, надтреснутым голосом.

Профессор не подал и виду, что заметил мое состояние. Он начал говорить о том, что в ущелье, над которым мы проплывали, часты обвалы и поэтому сюда опасно заходить экспедициям.

— Но чует мое старое сердце, — заключил он, — недаром природа так ревностно охраняет эту свою сокровищницу... Если не возражаете, попробуем заглянуть туда...

— С вами хоть в ад, — с радостью согласился я, ттолъ^д

т