Вокруг света 1955-03, страница 62
БАЛЬВАНТ ГАРГИ П оезд был набит доотказа. Женщины, дети, старики, корзины, вещевые сумки, подушки, кувшины и горшки, наспех, кое-как увязанные узлы, свертки материи, туго набитые мешки, легкие складные кровати — все перемешалось и сбилось в одну кучу. Люди гроздьями висели на подножках, цеплялись за перила; они облепили поезд, как мухи кусок сахару. Не видно было ни окон, ни дверей: везде, куда ни глянь, только головы, руки, плечи, торчащие локти. Но вот раздался свисток кондуктора, паровоз запыхтел, выпуская клубы густого белого пара, и глухо, однозвучно застучали колеса. Поезд мчался, как бешеный, свистя, пронзительно гудя, поднимая тучи пыли. Скрипели его стены, дребезжали окна. Тесно сбитая масса пассажиров и багажа тряслась и качалась от толчков. Вместе с другими качался и высокий сгорбленный старик, бывший школьный учитель Ралла Рам. Его лысеющая голова, гладкая и блестящая, как будто смазанная жиром, стукнулась о репообраяную голову какого-то толстяка. При этом с его мясистого носа слетели старенькие очки в проволочной оправе, и он беспомощно щурил глаза. В борьбе за место старику оторвали рукав рубахи, который теперь висел, как подрубленный сук. Раллу Рама сдавили гак, что он, задыхаясь, простонал: О-ох! Дайте местечко... О-ох, мои коеги1 В вагоне стояла сырая духота. Люди охали, зевали, смеялись, чавкали. Рассказ Ралла Рам опять запричитал: — Ох, ребра мои! Люди, дайте вздохнуть!.. Ох, мои старые косточки! — и силыно закашлялся. Но его жалоб никто не слышал. Их заглушал грохот поезда, слитный гул голосов, скрип и лязг колес, гнетущее шипение пара. Какой-то дюжий крестьянин, который, как обезьяна на ветке, сидел высоко на багажной полке и не расслышал, что бормочет Ралла Рам, крикнул сверху: — Чего надо этому оборванцу? А другой крестьянин в это время наступил Ралле Раму на ногу своим тяжелым грубым башмаком, и старик вскрикнул: — Не напирайте! Дайте вздохнуть! Ох, моя нога! Ох! Наконец молодой человек, стоявший около него, изо всех сил стал расталкивать соседей, стараясь освободить для Раллы Рама местечко, чтобы он мог свободнее дышать. Тот, широко открыв глаза, горячо поблагодарил его. ...Ралла Рам всю жизнь был учителем географии в сельской школе. Тридцать лет назад он начал свою карьеру с жалованья в двенадцать рупий в месяц, потом постепенно стал получать скромные прибавки — по две рупии в год. Когда его доход Рисунии С. Прусова возрос до сорока рупий, прибавки давать перестали. И последние пятнадцать лет он получал только сорок рупий. До второй мировой войны этих денег хватало по его скромным потребностям. На свое скудное жалованье он вырастил двух дочерей, выдал их замуж, дал образование единственному сыну и устроил его на службу в почтовом отделении. Но когда началась война, жить стало очень трудно. Правда, Ралла Рам теперь получал еще восемнадцать рупий «на дороговизну», но ведь продукты подорожали вчетверо. Война принесла с собой голод. Она нарушила прежний строй жизни и прежние социальные отношения. Та почтительность, смиренная преданность, с какой деревенские люди прежде относились к Ралле Раму, — единственное, что вознаграждало его за столь низко оплачиваемый труд, — исчезла, развеянная страшной бурей войны. И старый учитель остался одиноким, как веретено, на котором нет ни единого пучка пряжи. Шли годы, положение его становилось все более тяжелым, он терпел крайнюю нужду. Но не слабел его горячий интерес к жизни. С тем же неизменным увлечением он давал своим ученикам уроки географии. Палочкой, вырезанной из тутового дерева, водил по карте на стене, показывая жадно следившим за ним ученикам линии разных цветов и оттенков. Он сравнивал Гималайский хребет с Соломоновыми горами, указывал направление рек, которые те бе |
