Вокруг света 1955-04, страница 46

военный лагерь. Здесь шныряли гоминдановские солдаты, горели костры, раздавались выстрелы.

Пройдя через городские ворота, я очутился на улице и сразу же был остановлен группой военных. Двое солдат грубо стащили меня с коня и повели в комендатуру. Я еле успел спасти свой багаж. Конем завладел какой-то офицер. Пустив лошадь в галоп, он ускакал прочь.

Все же мне повезло. Перед отъездом друзья выхлопотали для меня у нанкинских чиновников рекомендательное письмо к начальнику военного управления провинции Гуйчжоу. Я был освобожден, и мне обещали выдать через день пропуск для поездки в горы к мяо. Но коня не вернули.

Из комендатуры я отправился искать дом Ляна — учителя географии в местной школе.

Я долго бродил в поисках улицы «Путь на юг». Когда я, наконец, нашел дом учителя, на горизонте, словно зерна граната, вспыхивали последние лучи заходящего солнца. Окна невысокого глинобитного домика с соломенной крышей были заколочены бамбуковыми планками. На дощечке на правом столбе у ворот сохранилось имя -Пяна. Во дворе и в доме было тихо.

Я, наверное, простоял перед домом очень долго. Учитель был единственным близким мне человеком в этом городе. Пока я стоял, мимо несколько раз пробегал какой-то юноша. Наконец он подошел ко мне:

— Господин, вероятно, издалека и не знает, где хозяин этого дома?..

— Вы не ошиблись, я с севера. Я несколько раз стучал и не могу понять, где учитель Лян, — ответил я, довольный, что кто-то заговорил со мной.

Юноша помолчал, а затем, низко наклонив голову, спросил:

— Не будет ли господин любезным сообщить свою высокую фамилию?..

Я назвал себя, и мне показалось, что юноша улыбнулся.

— Если вы желаете знать истину, пройдемте со мной, — предложил он и, проведя меня задними дворами в заколоченный дом Ляна, куда-то вышел.

Я устал и не мог понять, сколько прошло времени:

может быть, много — как один сон, может быть, мало — как полет падающей звезды. Юноша вернулся не один: с ним шел легкой походкой, как ходят охотники или горцы, какой-то мужчина.

— Господин Ма, — обратился ко мне юноша, — я знаю, что вы старый друг моего отца. Мой отец Лян говорил мне о вас, и я доверяю вам. Я скажу вам всю правду и думаю, что, помня моего отца, вы не воспользуетесь гостеприимством во вред хозяевам. Этот человек, — продолжал он, показывая на вошедшего,— храбрый сын народа мяо — Ян. Он выполнял здесь задание нашей Красной армии. Завтра он уйдет к себе в горы — там мой отец. Передайте с Яном, что вам нужно.

Я чуть* было не вскрикнул от радости. Я направлялся туда же, и лучшего попутчика мне было бы не сыскать!..

— Дорогой сын моего друга, дорогой храбрец Ян, я еще не знаю всего, но начинаю понимать, что здесь происходит. Вы не спросили о цели моего приезда — это похвально, у гостя не спрашивают, зачем он прибыл, если он не говорит сам. Я вам скажу.

И я рассказал им все. К концу беседы Ян, хорошо понимавшей мою речь, заулыбался. Наша встреча обещала быть полезной обоим. Он сумеет помочь мне, а я ему, если достану пропуск на двоих. Мы договорились обо всем и стали ждать рассвета.

— Так я познакомился с твоим отцом, мой молодой друг, — профессор Ма ласково посмотрел на Яна, а все студенты подвинулись к товарищу.

— Утром в комендатуре, — продолжал профессор Ма, — меня долго убеждали отказаться от поездки. Сначала пугали тем, что после похода Красной армии на север в горах стало много «красных дьяволов», что мяо "гоже красные и убивают всех не коммунистов, Затем меня стали уговаривать собирать шпионские сведения и по возвращении передать их гоминдановскому командованию. Я выдержал этот трехчасовой разговор и в конце концов получил пропуск на проход через гоминдановские заставы и для себя и для своего «носильщика».

40