Вокруг света 1955-04, страница 7

ный зал, уставленный чучелами зверей и птиц. Ведь охота — одна из отраслей экономики края. Издревле охотничий промысел был основным занятием местных народностей — чукчей, эскимосов, удэгейцев, эвенков, нанайцев. Не потерял он своего первостепенного значения и сейчас. Добываемая в крае пушнина дает стране доход во многие десятки миллионов рублей.

— Теперь охота не та и охотники не те. Все представляют себе тайгу чем-то вроде тира, а охотника стрелком. Дашьим-давно отошла эта пора, — начал Николай Васильевич. — Я не хочу сказать, что зверя сейчас не бьют, но главным стало другое. Раньше охотник только истреблял животных, а теперь он их разводит. Вы понимаете, раз-во-дит!

И Николай Васильевич с увлечением истинного охотника стал рассказывать о своих любимцах и подопечных — соболях. По ценности шкурки здешних соболей делят на три разряда — кряжа. Самый красивый и дорогой — якутский. Мех этот темнокоричневый, изредка попадается и смолисто-черный. Особенно красивы редко встречающиеся шкурки с проседью — они сло1Вно покрыты изморозью. Соболи этого кряжа обитают в верховьях рек Бурей, Ам-гуни, Май и Уды.

Соболи камчатского кряжа уступают якутскому по окраске, но крупнее их нет во всем мире. Соболи амурского кряжа, населяющие отроги Сихотэ-Алиня, — самые светлые.

Считалось когда-то, что соболь — животное вымирающее. Но оказалось не так. Там, где человек подкармливает соболей, численность их возрастает. И в крае есть сейчас охото-промысловые колхозы соболиного промысла.

В Комсомольском, Верхне-Бу-реинском районах, районе имени Лазо, например, получают от соболиной охоты до 60 процентов годового дохода. Охотники, которым удается добыть за сезон 20— 30 соболей, зарабатывают по нескольку тысяч рублей в месяц. Охотники не только бьют, но и ловят соболя. Найдя след соболя, охотник начинает его преследовать. Погоня может длиться несколько суток Наконец, обнаружив зверька в дупле дерева или каменной россыпи, охотник расставляет вокруг него сеть и ждет,

когда соболь спустится. Часто он спускается только ночью, но тьма не спасает его от сетей.

Пойманные соболи проделывают огромный путь. Из камчатских лесов, например, их везут на самолете в Хабаровск, потом на поезде до Биробиджана, оттуда машинами и на лошадях в тайгу, к местам заселения. Здесь их выпускают на волю.

Год от году растет в Хабаровском крае добыча «мягкого золота», но не оскудевает, а богатеет тайга, умножаются запасы ценнейших промысловых зверей. Современный охотник — удэгеец, нанаец, эвенк — превратился в рачительного хозяина тайги.

Хабаровский край — -родина вольного звероводства. Взять хотя бы тех же соболей. Первые опыты по отлову и переселению их были проведены еще в 1925 году. Особенно широко вольное звероводство стало развиваться в последнее время. Только за несколько лет в крае было отловлено и переселено 1 500 соболей. Теперь этот ценный зверек водится почти во всех районах.

Но не только соболи разводятся в Хабаровском крае. В 1932 году в бассейне реки Анюя были расселены норки. Их было выпущено всего 90 штук, а сейчас их промысел дает немалый доход колхозникам.

Вряд ли во всей нашей огромной стране, да и на земном шаре, найдется край, более богатый ценным промысловым зверем.

В горных и равнинных лесах живут знаменитые длинношерстные амурские тигры, бурые и гималайские медведи, коричневые драгоценные соболи, голубые песцы и белоснежные горностаи. Всего в таежных дебрях обитает более ста десяти видов промысловых зверей и в два раза больше птиц.

НА БЕРЕГУ УССУРИ

Крепок мороз. Леденящий воздух пробивается в каждую щелочку «газика». В тайге на обочинах дорог не видно птиц. У редких прохожих по дороге в совхоз заиндевели ресницы, брови, мех треухов и воротников.

Миновав широко открытые ворота, мы въехали на центральную усадьбу совхоза «Красноречен-ский» Хабаровского района, расположенную на берегу Уссури. У дороги поднимаются огромные застекленные крыши теплиц. Сквозь

них видна буйная зелень, алые щеки помидоров, желтые цветы на огуречных плетях.

Вот потянулись коровники, свинарники, конюшни, птичники, ровные линии садовых посадок с бережно укутанными соломой стволами яблонь, груш и слив. И невольно думаешь: как же дол-жен быть прекрасен этот сад в белой кипени цветения — что твоя Полтавщина! Полсотни гектаров — не малость!

Вот и контора совхоза.

Директор совхоза «Красноречен-ский» Николай Степанович Кардовский — крупный мужчина. У него резкие черты лица и острый взгляд. Говорит он коротко, негромко.

— Молочная ферма нашего совхоза—одна из крупнейших в крае. Чтобы вместить все молоко, полученное за прошлый год, потребовалось бы 13 тысяч бидонов. — Он заглядывает в блокнот, исписанный цифрами, и продолжает: — А если эти бидоны поставить в ряд, длина ряда будет пять километров.

Одна Лидия Тютюнарь от двенадцати коров надоила в 1954 году 54 522 литра молока.

Увлекаясь, Николай Степанович приводит цифру за цифрой, но в его рассказе нет желания похвастать. Все эти данные, которые могут и удивить кое-кого, дело обыденное.

— Главное, — говорит Николай Степанович, — не верьте вы тем, кто говорит, будто наша дальневосточная земля скупа и мало что растет на ней. Земля у нас плодородная. Все у нас растет, и хорошо растет.

И чтобы не быть голословным, директор совхоза перечисляет, что капусты у них снято от 300 до 500 центнеров с гектара, картофеля — по 160 центнеров, огурцов — до 300. И помидоры здесь растут не только зимой, в теплицах, но и летом, на грядках. Стоит ли этому удивляться, если в районе Хабаровска в месяц двадцать шесть солнечных дней. А солнце здесь такое же жаркое, как на Украине, на Полтавщине.

Много островов на Уссури, привольно и обильно здесь разноцветье луговых трав. Душистое луговое сено до весны сохраняет свой аромат, и доярки совхоза говорят, что потому так душисто и жирно молоко совхозных коров. Но острова — это не только лу

5